…Она все поняла. Ее карие глазки выдали ее. Вообще, если рассматривать Сару с точки зрения моих симпатий, она очень даже ничего, не говоря уже о Смити. Та первая ночь… Смити был на высоте. Еще бы! После стольких ночей одиночества, утративший даже малейшее влечение к дряблому и холодному телу супруги, Смити окунулся в райское изобилие сексуальных ласк. Словно давно увиденный сон, явственно материализовался в ту ночь в гостиной охотничьего домика.

О, что это была за ночь! Жадные, страстные поцелуи впивались в его тонкие сухие губы. Змеиный язык щекотал его гортань. Тонкие пальцы с острым кошачьим маникюром скользили по его телу, то утопая в седых прядях волос, то яростно впиваясь в ягодицы.

Тело Смити горело огнем не меньшим, чем тот, что бушевал в камине. Он был готов взорваться в любую минуту. И только прохладный язычок маленькой колдуньи, поминутно скользящий по его кипящим членам, останавливал его. Распущенные длинные рыжие волосы падали на лицо Смити, ослепляли, не давали дышать. Отблески пламени играли в карих глазках, обещающих вечное блаженство.

О половом органе задумываться даже не приходилось. Уже через три минуты после начала сексуальной пытки Смити не чувствовал его. Поддавшись неведомой магии этой юной красавицы, он превратился в железный, несгибаемый лом, который без малейшего колебания бесцеремонно проникал в самые потаенные сокровищницы ее тела.
Она лишь постанывала, еще больше распаляя Смити, ловко меняя позы в тот момент, когда все его существо готово было извергнуть в нее весь невостребованный поток бешеной страсти. Смити неистствовал и вновь стремился в агонию этой сексуальной битвы.

Сара же не ограничивала себя в оргазмах, щедро роняя сок своего влагалища на раскаленное тело Смити, проливая его по своим ногам, скользя и благоухая одурманивающим запахом плоти,. Смешиваясь с капельками пота, он стекал по тонким загорелым ножкам, достигая кончиков пальцев, оставляя блестящие и манящие к себе ручейки.

После пятого, безумного по своей силе оргазма ее плоть взмолилась о пощаде, сдаваясь на милость победителю. И Смити, поняв это, словно локомотив, набирающий ход, двинулся вперед, вперед, к уже неотвратимой цели, к апофеозу дикой пляски, венцу этого шабаша двух раздираемых страстью тел…

Темп все ускорялся, и вдруг обмякшее, покорное, бесчувственное тело Сары, словно бутон, распускающийся под лучами утреннего солнца, стало оживать, наливаясь упругостью и страстью. Похотливо помахивая бедрами, входя в темп, она готовилась к новой сладострастной гонке. Смити был сзади. Его онемевшие, трясущиеся от неимоверного напряжения руки, властно лежали на ее ягодицах, едва раздвигая их, облегчая доступ своего "голодного зверя" к логову вечного блаженства.

С каждым новым ударом влагалище, словно раковина моллюска, нервно сжималось, обхватывая ненасытного хищника, рвущегося вперед. Тяжелое дыхание Сары медленно перешло в постанывание, которое, словно плеть, подстегивало обезумевшего в своем желании Смити. А-а-а…стоны Сары звучали все сильнее. Смити уходил так глубоко, что казалось, ствол убивал ее. А-а-а.. Но в ее стоне не было ничего, кроме блаженства. Она откинула голову назад, рассыпая огненные волосы по спине, выгнув спину, словно потягивающаяся кошка.

А-а-а…Она уже не могла остановиться, и шестой оргазм был неминуем. А-а-а-а-а-а… Ее тело задрожало мелкой дрожью. Едва удерживаемое на широко расставленных ею руках, оно в бессилии подалось назад, еще больше усиливая и без того безудержное вторжение.

В ответ влагалище резко сжалось, словно тиски, не выпуская из себя инородное тело, не давая ему не двигаться дальше, не спастись бегством. И Смити понял, что сейчас он взорвется, если не освободится от того яда, который копил все эти долгие часы упоения женским телом. И почти теряя сознание, он застонал, как раненый зверь, опустив голову и закрыв глаза.

Сара пришла в себя от напора семени, извергающегося в нее бесконечным потоком. Каким-то немыслимым движением она изогнулась, и обвив шею Смити руками, крепко приникла к его рту жаркими, влажными губами, прерывая его стон, слабея и теряя сознание.
…Та ночь для Смити была не менее дорога, чем вся прожитая им до этого момента жизнь…
- Ты обманул меня. Сказал, что ничего не случилось.
- Но ты же не поверила.

Сара ставила цветы в воду. Вырез ее шикарного платья открывал спину и острые лопатки. Там, между ними, едва заметная, но до боли знакомая родинка, которую Смити целовал бессчетное количество раз.
- Ты пришел сказать, что между нами все кончено.
- Прежде чем мы начнем наш разговор, я хотел бы обратиться к тебе не как к женщине, а как к деловому партнеру.
- Очень интересно, давно ли ты открыл для себя мои деловые качества?
- С нашей первой встречи. Иначе ты не была бы моим секретарем. Для сексуальных оргий я находил и менее образованных дам.
- Хорошо, я слушаю тебя.
- Сара, я свято верю, что талантливый человек сам пробьет себе дорогу. Более того, я сам всей своей жизнью доказывал это свое убеждение. Если не с моей помощью, то как-либо еще ты все равно сделала бы свою карьеру. Пять лет - достаточный срок, чтобы понять: бизнес - это грязное дело. И коль это тебя не пугает, постарайся добиться в нем максимальных результатов…. Я могу еще долго петь дифирамбы в твой адрес, но боюсь, что ты уснешь. Короче, рад первым пожелать успеха нашему новому директору калифорнийского филиала, то есть тебе, Сара.
- Я… ка-калифо-калифорнийский филиал..?! смити!

Сара кинулась мне на шею, чуть не сломав ее. Да, хорошо, что сегодня в шкуре Смити - я. Старик бы все понял. И столь радостная реакция на скорое расставание его больное самолюбие не выдержало бы. ..
- Смити! Смити, ты..! Смити..! - девочка не могла скрыть восхищение. Слезы лились из ее карих глаз.
- Пока ты не пришла в сознание, вот чек на переезд и тому подобное.

Она даже не посмотрела на сумму. Главное для нее - это назначение. Смити умеет разбираться в людях: она принесет фирме большую пользу.
- Ты так долго висишь на моей шее, что я оставляю за тобой дом и квартиру. Когда будешь приезжать на совещания, нам будет приятно посетить места боевой славы. Хотя можешь и продать их. Дом и квартира теперь твои.
- Что ты, Смити! Ты, ты - самый дорогой мне человек.
- Я надеюсь, что был тебе не очень обременителен.
- Смити, я люблю тебя, и была с тобой все это время не ради корысти.
- Я это знаю.
- Буду откровенна. Весь первый год я надеялась, что ты разведешься. Но узнав тебя лучше, я поняла, что этого не будет. Я злилась, но знала, что ты прав. Твоя репутация не должна зависеть от втрескавшейся в тебя девчонки.
- В тебе умерла первая леди. Хотя, что это я… Возможно, у какого-нибудь сенатора еще есть шанс поселиться в Белом доме, если он сможет затащить тебя под венец.
- Ты все также пошло шутишь.
- А что я должен делать, теряя лучшего помощника и суперлюбовницу в одном лице.
- Любовницу! Да ты в последнее время ко мне и не прикасался!
- Это было нелегко. Но я не мог владеть тобой, как вещью. Я слишком дорожу тобой, и одна только мысль, что ты охладела ко мне, повергала меня в депрессию. Но слава богу, я понял: глупо держать при себе в качестве тела величайший ум. Иди, я тебя отпускаю.
- А как же ты?
- Выдам дочь замуж, буду натаскивать зятя.
- Я не об этом.
- А! секс… Но в моем возрасте это не так уж важно. Хотя я давно хотел тебя спросить, что ты думаешь насчет попки Элен?
- Ты, старый похотливый ловелас! Я знала, что попросту надоела, приелась тебе.
- Вовсе нет. Иди сюда, моя девочка. Я соскучился по тебе. Мне холодно без твоей любви. Я давно не задыхался в плену твоих волос, не ощущал влажности твоего влагалища на своем теле, не целовал этот чувственный ротик и белую шейку…
- Дай мне свою руку. Ты чувствуешь? Потрогай, потрогай там… Чувствуешь, как я хочу тебя?
… И ночь, та безумная ночь, которая была у них первой, повторилась в ночь их расставания…