Переборки натужно затрещали, лодка снова начала погружение.
Джереми поглядел на нитку: она здорово провисла."Хотя Джереми был офицером, и более того, офицером безопасности, он и не смог расстаться со старой матросской привычкой натягивать нитку от одного борта лодки к другому". Экипаж не оповещался о курсе следования подводной лодки, и тем более - о глубине погружения, но эта хитрая уловка в виде ниточки четко фиксировала любые изменения глубины: по ее провисанию можно было судить о массе воды, которая давила в данный момент на корпус лодки, а следовательно - и о глубине погружения.

Капитан все же решил погрузиться еще глубже. Наивный, он до сих пор полагает, что серия взрывов на подлодках - результат действия нового оружия противника. Его можно было понять. Старый "морской волк" мечтал о честном сражении, пусть даже без единого шанса на победу, пусть заранее обрекая себя и экипаж на верную гибель.

Он верил в честь и доблесть морского офицера, впрочем, также, как и капитаны двух затонувших лодок. Джереми чувствовал себя изгоем, лодка была для него тюрьмой, огромной стальной тюрьмой, запрятанной в глубинах мирового океана, а сам он был в роли не то заключенного, не то надзирателя.

Сомнений не было: лодки взрывают изнутри. Операции по поднятию затопленных лодок стоили столько, сколько их создание, но силы и средства не были потрачены напрасно. На первой лодке не оказалось ни одного трупа с признаками смерти от взрыва реактора и последовавшей за ним чудовищной радиации. Из двухсот сорока человек экипажа - четырнадцать были уничтожены из огнестрельного оружия, а остальные - имели практически одинаковые колото-резаные раны. Кто-то вырезал весь экипаж, словно стадо баранов, дневники тщательно сожгли, а лодку - затопили.

На второй лодке ситуация усложнялась еще и применением яда: часть экипажа была отравлена через пищу. Но что не оставляло сомнений в диверсии, так это дневник капитана. Его, видимо, не смогли найти, хотя искали очень тщательно.

Дневник свидетельствовал о том, что на борту подлодки действовал профессиональный диверсант. Часть матросов была отравлена пищей, взятый под стражу кок был загадочно убит, рация вышла из строя, лодка потеряла управление, попытка взорвать торпедное отделение … и так до тех пор, пока сам капитан не был застрелен в своей каюте.

Подлодка, на которой находился Джереми, была третьей и последней из лодок стратегического класса "А". И она вышла в автономное плавание без малейшего задания, вернее, задание было, но касалось оно лишь Джереми. Он должен был найти предателя. До тех пор, пока это не случится, лодка не могла зайти ни в один порт. Джереми был своим собственным тюремщиком.

Что тяготило его более всего? Страх смерти? Нет! Джереми отдавал себе отчет, выбирая профессию. Мысль о том, что рядом с ним живет и дышит одним и тем же воздухом (в буквальном смысле этого слова), подлый предатель? Пожалуй, нет. Джереми был контрразведчиком, и "предательство" являлось для него скорее профессиональным понятием, чем нравственным... Собственное бессилие! Вот что не давало ему покоя! Он не знал, что случится в следующий момент, не знал, кто предатель, и есть ли он вообще на борту.

Голова раскалывалась, а мысли лениво бродили в голове, словно плавая в густом и липком киселе. Что общего между двумя погибшими лодками? Они обе оказались на дне. Еще в обоих случаях было предательство. Еще: обе лодки несли боевое дежурство, впрочем, это их нормальное состояние. Так, пожалуй, можно дойти и до того, что на матросах были одинаковые трусы.

Спокойно! А теперь - о различиях. На второй лодке, в отличие от первой, применили яд, на ней пытались взорвать торпедное отделение… Стоп! Все это известно из дневника, а дневник с первой лодки никто не видел. Возможно, в нем были не менее удивительные записи.

Если сделать пару шагов назад и посмотреть на проблему свежим взглядом, возникает один-единственный, но главный вопрос: кто стал бы уничтожать лодку, жертвуя своей жизнью? Фанатик-пацифист? Тогда он выбрал странную форму борьбы с насилием. Политический диссидент? Но где же пламенное воззвание, обличающее всех и вся? Террорист? Абсурд, никакие требования к правительству не предъявлялись.

Тогда псих? Уже ближе. Но на каждой лодке не могло быть по психу. Или первый псих спровоцировал второго? Нет. Причины гибели лодок держались в секрете. Может быть, псих номер один сообщил психу номер два о своих намерениях еще до начала своего похода, а когда лодка погибла, псих номер два пошел по стопам своего предшественника?

Все вздор! Такой же вздор, как и две потопленные лодки. Теоретически невозможно, но на практике - реально. Если мыслить как практик, то какой лучший способ отправить лодку на дно? Не мешкая, взорвать реактор: все абсолютно точно сгорят или утонут. Но на обоих лодках реактор не был взорван. Значит, у камикадзе не было доступа к реактору. Считай, с двадцати человек можно снять подозрения. На второй лодке применили яд, но это сделал не кок, так как он был уже мертв, а диверсии продолжались.
Стук в дверь прервал занимательные, но тщетные умозаключения.

- Войдите. - Джереми крепко сжал рукоятку пистолета в кармане.
- Простите! Капитан попросил Вас к себе. Отравление! Случай серьезный, один матрос уже скончался.
- Началось! Джереми поймал себя на мысли, что ждал этого, и теперь испытывал явное душевное облегчение.
Капитан встретил особиста недобрым взглядом: офицеров безопасности вообще недолюбливают, и не только на флоте, поэтому Джереми не обращал внимания на слегка натянутые отношения с капитаном, мысленно причисляя себя к более высокой касте.
- Сколько человек пострадало? - Джереми смотрел в серые угрюмые глаза капитана.
- Шестьдесят пять.
- Где труп?
- Их уже пять, в санчасти. Доктор проводит анализы.
- Что кок?
- Он один из пятерых.
- Я буду в санчасти. Капитан, Вы помните, что наша миссия не может быть прервана ни при каких обстоятельствах?
- Свои обязанности я знаю без напоминаний!
- Отлично!

Джереми направился в санчасть. Его путь лежал через жилой отсек. В глаза бросились матросы с зеленым цветом лица, неподвижно лежащие под капельницей. Одного из них жутко рвало, и он, судя по всему, уже терял сознание от обезвоживания.
- Несите его в санчасть.
- Санчасть переполнена, места больше нет, - ответил санитар, не отрываясь от процедуры внутривенной инъекции.
Парень, которому ставили укол, был уже далеко, его зрачки сузились и превратились в маленькую черную точку, а у уголков рта появилась густая пена.

"Будем считать, что на борту шестьдесят пять трупов. Если повторяется сценарий второй подлодки, то под угрозой - торпедное отделение. Как все просто! Как все элементарно! Выводится из строя большая часть экипажа, следовательно, увеличивается вероятность доступа к реактору". Джереми поразила эта мысль, показалось, что когда-то он уже об этом думал. Когда-то давно, еще до похода, до всех этих диверсий. Может быть, на курсах.

Почти что год назад он был откомандирован на высшие командные курсы. Основная тема занятий - работа в условиях активной деятельности диверсантов на борту судна. Странно, но после этих курсов Джереми уяснил для себя лишь одно: нельзя впадать в панику. Но это он понимал и так, без всякого обучения.
Санчасть представляла ужасное зрелище. Пол заблеван, зеленые матросы - под капельницей. Врач вышел к Джереми сам и, не дожидаясь вопроса, произнес:

- Щелочь. Вероятнее всего - в компоте.

Джереми хотел спросить у доктора, сколько матросов скончается, но осекся: его окружали эти самые будущие трупы. Он молча развернулся и, пройдя по заблеванному полу, отправился к себе в каюту.
Щелочь. Этого дерьма на лодке хоть отбавляй. Подобные реактивы используют для промывки трубопроводов. Доступ к ним не ограничен, при подготовке к походу легко можно было припрятать пару банок непосредственно на камбузе, хотя - не обязательно на камбузе.

Джереми закрыл за собой люк очередной переборки и вздрогнул от неожиданности: у его каюты стоял первый помощник капитана Уолт Кид, а за его спиной - пара сержантов. По спине Джереми пробежал холодок, и он, медленно потянувшись за пистолетом, подумал, что для него все уже кончилось.

- Мы должны с Вами переговорить. Капитан ни о чем не знает, и я бы хотел, чтобы он остался в неведении. Эти сержанты вчера были на вахте и кое-что выяснили. Зайдемте в Вашу каюту. - Помощник был серьезен, но не более того. Сержанты за его спиной были откровенно напуганы.
Джереми все еще не исключал провокации. Поэтому он, не разжимая рукоятки револьвера, первым вошел в каюту. Загадочная троица последовала за ним.
Кид скомандовал, почти что как на плацу:

- Доложить увиденное Вами подозрительное происшествие, произошедшее во время несения вахты!
Столь уставное обращение привело сержантов в чувство. Старший по должности сержант Пирс, вытянувшись по стойке "смирно", доложил:
- Вчера я нес вахту на камбузе. Около двадцати трех часов на камбуз зашел лейтенант в сопровождении лейтенанта Цинбао и боцмана. Я получил приказ выйти. Подчиняясь приказу вышестоящего по должности и званию, я покинул отсек и вернулся в него по указанию боцмана через сорок минут, когда капитан, лейтенант и боцман покинули камбуз.
Едва Пирс закончил свой отскакивающий от зубов доклад, сержант Гроуми затараторил, нервно моргая и подергивая ногой, видимо, тоже от чрезмерного перевозбуждения:
- Я, находясь на вахте, около полуночи наблюдал проследовавших мимо меня капитана, инженера электронщика, лейтенанта Цинбао и боцмана. Они несли два саквояжа и проследовали в торпедный отсек.

Джереми еще переваривал эти сухие доклады сержантов, когда Кид также громогласно скомандовал:
- Сержанты, Вы свободны. О данной беседе приказываю молчать. О замеченных подозрительных действиях со стороны упомянутых вами лиц докладывать мне лично.
- Есть, сэр! - сержанты вышли.
- Вы думаете о том же, что и я? - Кид в упор смотрел на Джереми.
- Я лично еще ни о чем не думаю.
- Я бы на Вашем месте тоже никому не доверял, но сегодня я обнаружил, что рация испорчена, и у нас нет связи с базой. Потом это ЧП с отравлением и доклад сержантов. А капитан не дал никаких приказаний по поводу отправки шифрограммы, как будто знал о том, что мы остались без связи.

Джереми не знал, доверять ли помощнику Киду. Ведь это могла быть провокация с его стороны:
- Кид, давайте пройдем в торпедное отделение. Оно меня, честно сказать, тоже интересует.
- К сожалению, не смогу. Я должен быть на мостике, но я хочу сказать, что рассчитываю на Вас. А Вы, если хотите, рассчитывайте на меня. У меня двое детей. Я хочу вернуться к ним.

- Вы вернетесь к ним, Кид. Спасибо за сотрудничество.

Кид вышел. Джереми медленно опустился на кровать. "Что мы имеем? Да ничего хорошего. Если верить тому заумному психологу, что обучал нас на курсах, ситуация близка к панике, а панику допустить нельзя. Паника - это смерть! Эх, этого бы психолога сюда, пусть бы разобрался, кто пустит лодку на дно: капитан или его помощник. Джереми был склонен верить Киду. Но присутствие на борту целой группы предателей он не предполагал. Вернее, не хотел в это верить.

Они прошли в торпедный отсек с саквояжем. Капитан имеет доступ к реактору, почему не пойти напрямую? Может быть, они лелеют надежду на спасение? Взрыв в торпедном, экстренное аварийное всплытие, а на поверхности их подберут и добьют бесполезную лодку. Если все так, то взрыв должен быть небольшим, таким, чтобы разнесло всего один отсек.

Но для того, чтобы реактор автоматически вырубился, хватит и этого. Лодка будет парализована, и единственный шанс на спасение без связи с внешним миром - это самостоятельное всплытие. Что же с двумя предыдущими лодками? Не рассчитали силу взрыва?

Удар откинул Джереми назад, и он больно ударился затылком о переборку. Черт, не успел: включилось аварийное освещение, и пожарная сигнализация выла и мигала оранжевыми лампочками. Джереми, пошатываясь, выполз в коридор. Так и есть, торпедный отсек. Надо бы одеть кислородный противогаз. Некогда! Да и теперь - незачем. Джереми снял пистолет с предохранителя.

Голова гудела, то и дело перед глазами появлялся образ психолога с курсов и его индивидуальные занятия, когда он под гипнозом внушал курсантам: "Решительность и непоколебимость в действиях!". Интересно, кому-нибудь помогли его установки? Ялоцкий и Джексон тоже были с Джереми на этих долбанных курсах. Когда они задыхались от угарного газа на своих тонущих лодках, сохраняли ли они решительность и непоколебимость?

Главное: дойти до командной рубки. Пропуская матросов, бодро прыгающих по лодке, словно на учениях, Джереми доковылял до командного отсека. Картина, которую он увидел, была сродни сцене из какого-нибудь дешевого вестерна.
Помощник капитана Кид, раненый в правую руку с разбитой головой, истекая кровью, держал на прицеле капитана. Инженер-электронщик валялся на полу, бился в конвульсиях, сжимая простреленный живот, боцман был мертв, все остальные сидели, подняв руки вверх.

- Кид, я здесь, - Джереми положил руку на плечо помощнику.
- Слишком поздно, Джереми.
- Не скажи! Капитан уже поведал о своих дальнейших планах? Где он намеревается всплыть? Ведь теперь нам нужно всплывать, и как можно быстрее!
- Он все твердит о какой-то видеозаписи. Говорит, что чувствовал предательство и установил по всей лодке мини-видеокамеры с радиопередачей сигнала. Говорит, что запись идет на компьютер в его каюте. Ну что молчишь, капитан, за сколько ты нас продал?

Капитан скрипел зубами и смотрел на Джереми, не отводя от него своих серых глаз. От этого взгляда было не по себе. Так же смотрел на него психолог с курсов, махая перед ним зеркальцем на длинной ручке. "Ты не поддашься панике и выполнишь свой долг до конца…" Но капитан ничего похожего не говорил, он просто сверлил Джереми взглядом, полным ненависти.

- Это он, - хрипящим голосом прошипел истекающий кровью лейтенант-электронщик, указывая дрожащей рукой на Джереми.
В сознании Джереми вновь появился психолог с зеркальцем и истошно заорал: "Никто не помешает тебе выполнить твою работу!". Необъяснимая боль сжала виски, и Джереми, упав на одно колено, выстрелил в Кида, а затем, словно на тренировке, выхватив из рук оседающего на пол помощника ствол, высадил все до последнего патрона в находившихся в рубке моряков.

Он стоял в еще не рассеявшемся пороховом дыму, не понимая причину столь странного своего поступка. На полу у ног Джереми лежал капитан. Он был мертв, пуля вошла ему точно в переносицу, между глаз, между серых глаз, которые все также пристально смотрели на Джереми. Записи, он сказал, что есть какие-то записи в каюте капитана. Шатаясь, Джереми пошел в каюту капитана. Матрос у люка не давал ему пройти и открыть переборку.

Джереми ударил его в пах, и тот упал, не в силах стоять на ногах, остальные матросы отступили при виде направленного на него пистолета. Джереми открыл люк и зашел в соседний отсек. Под ногами хлюпала вода, люк за его спиной глухо захлопнулся, но ему было уже все равно. Вот и каюта капитана. Компьютер, стоящий на столе, выдавал на монитор изображение торпедного отсека сверху. Джереми нажал "enter", и изображение ожило. Он увидел, что люк в отсек открылся, и дальше камера зафиксировала …

Самого Джереми: он выслал матросов и, не торопясь, приладил к торпеде мину. Это был он, Джереми, и на мине красовался его будильник, но он не помнил этого. Стремясь хоть что-то вспомнить, Джереми с силой сжал виски, но перед ним опять возник образ психолога, который орал ему в лицо: "Твоя миссия - уничтожить лодку!". "Хороший ход, - подумал Джереми, оценивая ситуацию. - Враг коварен и многолик". А монитор продолжал выдавать запись нового изображения, где Джереми минировал реактор.