11 июля 1897 года шар, получивший гордое название «Орел», с тремя исследователями на борту под крики «ура» стартовал к своей цели.

Очевидцы этого события вспоминали, что, поднявшись на высоту 50-100 метров, буквально через несколько минут «Орел» начал вдруг стремительно опускаться.

Падение продолжалось чуть ли не до самой воды. После этого шар, подобно мячику, подпрыгнул вверх и начал быстро вновь подниматься.

Между тем, вдруг обнаружилось, что гайдропы «Орла» остались на берегу. Это встревожило провожающих: предполагалось, что канаты станут скользить по воде, и благодаря этому полет будет происходить на высоте 150-200 м.

Сначала решили, что гайдропы лопнули, но, осмотрев их, увидели — виноваты те самые винты, соединявшие нижнюю и верхнюю части канатов. Видимо, при старте гайдропы перекрутились, началось их вращение; винтовые соединения разошлись... С канатами было потеряно более 500 кг балласта. Наверное, потому и прыгнул вверх шар...

Это происшествие заметно повлияло на ход полета. Теперь он должен был происходить совершенно не по плану. Иначе говоря, участники экспедиции летели на шаре, всецело предоставленном воле ветра! Случившееся сделало бесполезными и паруса, поставленные еще в ангаре. Их пришлось тотчас же убрать, чтобы уменьшить общую «парусность»...

Итак, уже в начале полета его участникам пришлось немало поволноваться и потрудиться. Но, по-видимому, это не повлияло на их веру в победу. Идут первые сутки экспедиции, и спутники Андре сбрасывают на воду буек с запиской: «Наше путешествие до сих пор идет хорошо… Состояние духа превосходное».

На следующий день, 12 июля, шар медленно летит, унося трех человек все дальше и дальше от родных берегов. Но полет происходит явно не так, как был задуман. Из-за утраченных канатов «Орел» временами будто бы ныряет вниз. В один из моментов, отягощенный туманом, шар опускается на критическую высоту.

Его пытаются заставить подняться, выбрасывая порой даже необходимый груз. Но все напрасно. Шар тащит свою гондолу сквозь туман и мглу вплотную над торосистым льдом, о который она часто ударяется. Интересна реакция путешественников на эти «неудобства», выраженная в дневниковой записи: «…даже невозможно спокойно поесть».

Между тем, положение становится критическим. Туман не рассеивается, а шар опускается еще ниже. Гондола бьется о лед примерно через каждую минуту. Андре записывает: «Сегодня нам пришлось выбросить много балласта, и мы совсем не спали, не могли даже хоть немного отдохнуть из-за досадных толчков; выносить это дольше мы были не в состоянии.

Мы все трое должны отдохнуть». Но эти слова — вовсе не отчаяние. Ибо тут же руководитель экспедиции продолжает: «Так изумительно парить вот так над Ледовитым океаном, первыми пролететь здесь на воздушном шаре.

Скоро ли появятся у нас последователи? Сочтут ли нас сумасшедшими? Не стану отрицать, что все мы трое испытываем горделивое чувство. Мы считаем, что спокойно можем принять смерть, сделав то, что мы сделали». Вряд ли Андре тогда предполагал, что эти слова станут пророческими...

На следующий день был выпущен очередной из почтовых голубей, взятых для сообщения с внешним миром. Всего в экспедиции было 36 пернатых связных — но этот голубь оказался единственным, который донес весточку от Андре.

Она пришла 17 августа, т. е. через месяц с лишним после вылета птицы. В сообщении было сказано: «13 июля, 12 часов 30 минут дня, широта 82о северная, долгота 15о восточная. Хорошее прохождение на ост-зюйд-вест. На борту все здоровы. Это третий голубь. Андре». Тем временем, чем дальше, тем становится опаснее полет. «Непрерывные сильные удары, все время туман» — отмечает Андре.

Первые часы 14 июля проходят примерно в таких же условиях — туман, удары гондолы о ледяную поверхность…

Андре всерьез начинает подумывать о том, чтобы прекратить экспедицию. После многократных попыток хоть как-то управлять непослушным и к тому же обледеневшим шаром, аэронавты наконец-то принимают решение опуститься на лед. Это было сделано успешно.

Итак, недолгий перелет «Орла» закончился. Но экспедиция еще не была завершена. Трое усталых и изголодавшихся людей высадились на плавучий лед к северу от архипелага Шпицберген, примерно в 300 км от ближайшей земли.

Настоящей трагедии пока не было, — лишь неудача в попытке долететь до полюса. Но теперь предстояло решить, что делать дальше: дрейфовать со льдами или же идти к земле.

Все последующие события (с определенной долей вероятности) восстановлены исключительно по дневниковым записям, прежде всего Андре, а также заметкам Стриндберга.

Из них стало известно, что сразу после посадки экипаж бесполезного теперь «Орла» занялся выгрузкой из шара всего снаряжения, в т. ч. продовольствия, запасами которого экспедиция была снабжена на шесть месяцев. Для этого понадобилось семь часов напряженной работы... Лишь затем люди легли отдохнуть.

Придя в себя, шведы начали осматриваться. Ситуация была более, чем сложной. Они находились в хаосе дрейфующего льда, среди трещин, постоянно меняющих свое расположение, и непроходимых торосов. Поскольку стояла середина лета, снег интенсивно таял, оставляя озера воды. Последние чередовались с полыньями. Движение в любую сторону было почти немыслимо...

И все же было принято решение — пробиваться к Земле Франца-Иосифа. Там для экспедиции был заранее оставлен большой склад. Для «невоздушного» путешествия по льдам группа Андре имела полное снаряжение: сани, брезентовую лодку, палатку, спальные мешки, патроны, продукты и т. д. Все это приготовили к длительному походу, — подобный вариант был предусмотрен еще дома.

Чего все же не смогли предусмотреть полярники, — так это трудность каждого шага по плавучим льдам. Вот некоторые июльские записи в дневнике Андре: «Мы страшно устали. Опасные переправы… между торосами…». Или: «Поверхность невероятно трудная из-за полыней и торосов… Полярные страны, несомненно, место рождения понятия о величайшем раздражении».

Сани, которые приходилось тащить людям, были очень тяжелы, — на каждых лежал груз весом в 160-200 кг. Но никакие препятствия не мешают троим непреклонным шведам проводить научные наблюдения. Стриндберг отвечает за судовой журнал, куда записывает все астрономические наблюдения. Френкель ведет метеорологический журнал.

Что касается Андре, то, видимо, это был прирожденный исследователь. Об этом тоже свидетельствуют дневниковые записи, касающиеся образцов льда. Например: «Образец №15 содержит водоросли, из которых мы варим суп; образец №16 содержит глаза убитой молодой чайки. Можно изучить их строение, предохраняющее этих птиц от снежной слепоты».

Кто, как не истинный ученый, постоянно балансируя на грани жизни и смерти, будет интересоваться подобным вопросом?! Но Андре интересует буквально все. Например, растения, найденные в морском льду: «Естествоиспытатель убедится, что внутреннее содержание льда почти так же богато, как содержание земной коры или моря. Находку №17 процедили сквозь чайное ситечко… Листья высушили, вложив их слоями в «бинт», и сушим на груди».

День за днем, волоча неподъемные сани, люди упорно движутся к спасительному материку. Но к концу июля становится понятным, что тактику движения надо менять. Раньше они все вместе оттаскивали на некоторое расстояние одни из саней; потом возвращались обратно и подтягивали вторые сани, потом третьи... На это уходило слишком много времени.

Было решено расстаться с частью своего снаряжения, распределив остаток так, чтобы каждый мог тащить самостоятельно свои сани.

К счастью, не было голода. Еду путешественники разнообразили за счет местных животных.

Тем более, что некоторые из них, как, например, белые медведи, сами норовили познакомиться с невесть откуда взявшимися двуногими существами. Но те оказались вовсе не безобидными и очень быстро из предполагаемой добычи превратились в охотников.

Шведы обнаружили, что медвежье мясо довольно вкусно после определенной обработки его в морской воде.

Так что крупнейший хищник Арктики стал для путешественников своего рода ходячим продовольственным магазином. Или, как написал не без чувства юмора Андре: «Мы окружены странствующими мясными лавками».

Имея огнестрельное оружие, члены экспедиции не слишком опасались грозного зверя, довольно быстро привыкнув к нему. Вот еще одна интересная запись Андре: «Я услышал шум возле палатки, а когда выглянул в щель входа, то увидел прямо перед своим носом медведя. Я не бросил шить… а только сказал: «Ну, вот вам и еще медведь».

Пришел август. Несмотря на заметно уменьшенный вес саней, трое бывших аэронавтов продолжали двигаться чрезвычайно медленно. О причинах этого нередко упоминается в дневнике Андре.

Вот запись от 2 августа: «Весь день ясно, тихо и жарко, но невероятно трудная поверхность. Я думаю, что мы не прошли и двух километров за 10 часов». Нечто подобное он отмечает и 10 августа: «Сегодня попадались непроходимые лужи. Многие из широких полыней полны мелких глыб и снега. Пробраться по ним нельзя ни в санях, ни на лодке».

19 августа записи более пространны: «Поверхность чрезвычайно утомительна, потому что выпавший снег скрывает неровности, и оттого сани получают неожиданные толчки. Лужи пресной воды еще не замерзли и заставляют нас делать большие обходы. Я совершенно измучен от сегодняшнего пути. Часто приходится долго кружить между торосами, перебираться через лужи и идти вдоль полыней. Хуже всего пресноводные лужи, они извиваются бесконечными зигзагами; настоящие лабиринты, да еще соединяются между собой широкими трещинами, которых не видно, пока к ним не подойдешь вплотную».

Но не следует думать, что многодневный, чрезвычайно трудный путь домой психологически сломил исследователей. Если б это было так, у Андре не сохранилось бы ощущение восторга перед Арктикой, которое, вопреки всем бедам, временами его охватывало.

В конце августа он замечает: «Великолепный венецианский ландшафт с каналами между высокими стенами торосов, водоемы с ледяными фонтанами и лестницами, спускающимися к каналам. Божественно». Разве мог бы такое написать человек, павший духом?! И возможно ли, потеряв бодрость и ясность души, не забыть отметить в начале сентября день рождения своего товарища Стриндберга, устроив маленький посильный праздник?..

Андре продолжает оставаться не только настоящим руководителем экспедиции, но и заботливым товарищем. У Френкеля разболелась нога, — Андре делает утром и вечером массаж. Когда необходимо, наш герой берет на себя функции хирурга, вскрывая Френкелю большой водяной пузырь, обрабатывая рану и накладывая перевязку. Он подметает пол в палатке — утром и вечером, перед варкой пищи и после нее... вероятно, понимая, что пассивность ведет к гибели...