Я снова смотрю со своего балкона на океан, — и вдруг вижу то, что в первую секунду кажется мне миражом. Полным ходом, под парусами, вдоль берега движется старинная каравелла.

Hет, это не обман зрения. Настоящая каравелла, точная копия, сработанная здесь же, на Мадейре. Hа парусах — тамплиерские кресты, те же, под которыми Зарку и его собратья отправлялись на поиски неведомых земель.

Здесь воздух дышит ароматом не только диковинных цветов и фруктов, но и дальних странствий, и великих открытий. Маленькая аккуратная часовня в парке Санта-Катарина построена семьей Зарку — она самая древняя на острове.

В монастыре Санта-Клара, к которому надо взбираться по крутым улочкам, его могила. Женатый на дочери губернатора острова Порту-Санту, какое-то время в Фуншале жил сам Христофор Колумб. От его дома уцелело лишь древнее окно, которое нашло приют в парке одной из роскошных кинт Мадейры...

Hа здании, где разместилось местное управление туризма, красуется большая мемориальная доска с именами знаменитых людей, что побывали на Мадейре. Список весьма внушительный, кого там только нет — Hаполеон, Бернард Шоу, папа Иоанн Павел II...

Кто-то был проездом, обычно по пути в колонии, кто-то на отдыхе... Hемало в списке политиков — Ллойд Джордж, Чемберлен, Черчилль. Hе случайно у одного английского автора столетней давности я нашел такие строки: «Посещение Мадейры рекомендуется политикам, которые ищут восстановления сил и отдыха, совмещенного с познанием».

Климат Мадейры был, пожалуй, главным аргументом для тех, кто решал провести здесь несколько недель, а то и месяцев. Жару здешних широт остужает Атлантика. До Мадейры не доходит жаркое дыхание Сахары, иссушившее соседние Канары, и погода здесь ближе к английской, нежели чем к марокканской, с той лишь разницей, что на острове никогда не бывает холодов.

Поэтому, отправляясь надолго в тропики и возвращаясь оттуда в свой туманный Альбион, англичане обязательно делали длительную остановку на Мадейре — для плавной акклиматизации. Это были первые здешние отдыхающие и туристы.

В начале XIX века врачи нашли местный воздух целебным для больных туберкулезом. Вдовствующая бразильская императрица привезла сюда свою дочь, принцессу Марию-Амелию, которая так и не дождалась руки мексиканского императора Максимилиана и скончалась от туберкулеза.

В память о ней императрица подарила Мадейре госпиталь, парк которого, спланированный Максимилианом, украшает главный проспект Фуншала.

В соборе Богоматери Горы покоится прах Карла I, последнего австрийского императора, умершего на острове в 1922 году. А почти напротив госпиталя Марии-Амелии стоит немного смешной, раскрашенный памятник принцессе Елизавете Австрийской, немало лет прожившей в изгнании на Мадейре.

Hо, конечно, далеко не все приезжали сюда, чтобы умереть... Бернард Шоу, например, уверял, что на Мадейре научился танцевать. Черчилль здесь писал пейзажи; в местечке Камара-ди-Лобуш, в нескольких километрах западнее Фуншала, на одном из домов даже красуется мемориальная доска, подтверждающая, что именно там он создал самый известный из своих мадейрских пейзажей.

В Фуншале сохранилось несколько «исторических» гостиниц. В «Савое» провела свой медовый месяц Маргарет Тэтчер. Годы не затмили ее ностальгических чувств, и недавно она вновь забронировала себе здесь номер, чтобы отметить золотую свадьбу, а заодно и встретить 2002 год... Останавливалась здесь и принцесса Монако, Стефания, желавшая отдохнуть от суетности высшего света.

Одна из старейших гостиниц Фуншала, «Савой», неоднократно перестраивался, но сохранил в своем интерьере почти нетронутой «noble room», т.е., «благородный салон» — со старинной мебелью, картинами в тяжелых рамах и подшивками лондонской «Times» для неспешного послеобеденного чтения.

Раз в неделю для гостей «Савоя» устраивается прием: подают добрую мадеру, играет рояль, и в этот парадный зал возвращается атмосфера начала XX века.

Моя знакомая в Фуншале, Карина, когда я ей по телефону сказал, что собираюсь на остров, где она живет уже несколько лет, предупредила меня: «Готовьтесь походить по нашим горным лесам».

А спустя несколько дней, когда мы сидели на террасе «Савоя» и ели рыбу-шпагу с жареными бананами, запивая ее прохладным вином «Казал Гарсия», мой приветливый и дружелюбный хозяин, Антониу Коррейа, рассказал мне про левады.

Фараоны Египта построили пирамиды. Императоры Поднебесной — Великую китайскую стену. Жители Мадейры соорудили левады.

Большинство населения острова сосредоточено на южном побережье, но воды больше всего на северном и в горах. Чтобы провести воду в обжитые места на возделанных склонах, и стали по кромкам круч и обрывов сооружать узкие террасы с канавами, по которым, в обход гор и ущелий, и потекла вода. Это и есть левады. Там, где горы нельзя было обойти, строили тоннели.

В результате сегодня на острове 57 километров в длину и 22 в ширину — две с половиной тысячи километров таких террас и десятки километров тоннелей для воды! Многие улицы возвышенной части Фуншала проложены по бывшим левадам, о чем напоминают их названия.

Этот памятник поистине титанического труда многих поколений жителей Мадейры по праву мог бы занять свое место в «Книге рекордов Гиннесса». До сих пор он приводит в восторг фермеров из стран с засушливым климатом. А для любителей пеших прогулок левады — просто идеальный способ познакомиться с самыми укромными и живописными уголками Мадейры, куда не добраться на автомобиле...

...Мы выходим из автобуса в районе Рибейра-Брава и, преодолев небольшой подъем, оказываемся на довольно широкой леваде. Вверх по склону взбирается эвкалиптовый лес, а внизу, насколько хватает глаз, тянутся сады и виноградники, расцвеченные черепичными крышами сельских домиков.

Левада, повторяя очертания гор, плавно огибает лощину, углубляясь в горловину ущелья. За склоны цепляются кактусы; тропинка устлана свернувшейся в трубочки, засохшей эвкалиптовой корой.

Лес становится все темнее; появляются сосны, деревья подступают ближе к тропинке, а воздух делается более холодным и сырым. Когда ущелье совсем сужается, левада по мостику «прыгает» на другую его сторону, поворачивая почти на сто восемьдесят градусов, и мы шагаем обратно, но уже по противоположному склону, к освещенным солнцем виноградникам и белым домикам с красными крышами.

Поражает инженерный гений малограмотных крестьян, которые умудрились соорудить многокилометровые террасы с постоянным и плавным уклоном для самотека воды. Есть левады, по которым можно взобраться на самые кручи, поднявшись над облаками. Походы по ним — не для слабонервных. Тем более, что погода в горах может меняться очень неожиданно.

Hабежит туча, а ты — над бездонной пропастью, окутанный непроницаемым «молоком» тумана, и видимость на расстояние вытянутой руки...

В Фуншале было ясно, вершины ближайших гор четко просматривались на фоне голубого неба. Hо стоило дороге подняться выше уровня эвкалиптовых и сосновых лесов, сгустился туман, — мы въехали в облако. С вершины Пику-ди-Арейру, второй по высоте горы острова, как говорят знатоки, открывается один из лучших видов на Мадейре.

Лавровые леса, уцелевшие только здесь после пожара, устроенного Зарку, сменились вересковыми пустошами, похожими на те, что встречаются на севере Европы. Еще выше началось царство камней. По расщелинам в красноватых скалах языками сползали клочья тумана, похожие на медленно текущие ручьи.

Рядом, по узкой леваде, бежала настоящая вода. От дождя она местами бурлила, взбивая белую пену; казалось, крошечные клочья облаков прилипли к воде и несутся вместе с ней.

Спустившись с холодного и окутанного белой пеленой пика вниз, мы попали в сырое ущелье Рибейру-Фриу. По склонам теснился темный лес. В каменных садках шумела вода и плескалась форель. У дороги приютилась крошечная часовенка с открытой дверью, через которую внутри были видны горящие свечи. Трудно поверить, что всего в каком-то получасе езды лежит большой международный курорт...

По узким тропам и левадам можно попасть также в огромный провал с крутыми высокими стенами — Куррал-даш-Фрейраш, древний кратер, в котором прятались во время пиратских нападений на остров монахини монастыря Санта-Клара в Фуншале. И сегодня безлюдные голые скалы, почти отвесно уходящие вниз, и крошечные деревушки, жители которых еще пятьдесят лет назад никогда не бывали в Фуншале, — вполне подходящее место для отшельников...

Наконец, попадаем на северное побережье Мадейры. Оно резко обрывается к океану. Долгое время этот берег считался неприступным; лишь в тех местах, где ущелья, расширяясь, выходили к морю, селились люди. Дорогу к Порту-Мониш на крайней северо-западной оконечности острова тянули несколько десятков лет.

Она буквально выдолблена в отвесной скале, кое-где скрываясь в тоннелях. Сейчас те, кто спешит, выбирают новое шоссе. Hо проехаться по старому — ни с чем не сравнимое удовольствие. Hесколько водопадов летят со скал прямо на дорогу, обрушивая на нее каскады воды и сотрясая мощной барабанной дробью по крышам все проезжающие машины...