Телефонов у эмишей в домах нет, однако пользоваться общественными аппаратами никак не возбраняется.

То же относится и к общественному транспорту — они не имеют ничего против поездов и даже автобусов, а вот личные автомобили не приемлют однозначно, рассматривая их, в общем-то, достаточно справедливо, не столько как транспортное средство, сколько как предмет гордости.

Кстати, по той же причине они стараются избегать пуговиц на одежде: было время, когда красивые большие пуговицы тоже расценивали, как проявление гордыни, и их запретили.

Конечно, не все подобные запреты соблюдаются столь строго, как раньше: у некоторых эмишей-«нововеров» появились даже тракторы, правда, без шин на колесах: тракторы с шинами дороги и к тому же считаются слишком «шикарными».

Детские игрушки очень просты и напоминают те, которыми играли наши бабушки и дедушки, — ну, хотя бы деревянные лошадки-качалки. Велосипеды у эмишей запрещены, зато дети вовсю разъезжают на самокатах.

Считается, что так они не смогут покинуть пределы своей общины и подпасть под чуждое влияние. Но, вообще-то, для игр у детей времени мало, — они помогают родителям в хозяйстве и уже в возрасте пяти-шести лет легко управляются с коровами.

Угощение за столом было обильным, простым, сытным, но вкусным. Все продукты — со своего огорода и из сада. Лерой сказал, что покупают они только зерно и свеклу. Впрочем, эта трапеза мало чем отличалась от ужина на любой американской ферме. Только вот вместо вина или пива пили домашний сидр, — конечно же, безалкогольный.

Эмиши разводят мясной скот и птицу, а в этом районе выращивают и табак — но только на продажу. Сигареты, как и алкоголь, — «вне закона».
Я бы с удовольствием сделал на память фотографии семьи Шольцфусов, но уже знал: фотографироваться эмишам запрещено.

Всех приезжих в Интеркорс предупреждают, чтобы они не снимали местных жителей. Но, конечно, предупреждения не всегда действуют, и многие туристы так и норовят «щелкнуть» людей с необычной внешностью. Эмиши же, если видят направленную на них камеру, просто отворачиваются.

Запрет на фотосъемку — это, можно сказать, нововведение: в годы гражданской войны в США фотографии у эмишей были очень популярны. Опять-таки, сниматься нельзя не потому, что это запрещает религия; просто считается, что изображение — это путь к известности, а стало быть, к гордыне, которая считается большим грехом. Именно поэтому в доме у Шольцфусов на стенах не было никаких картин или портретов.

По той же причине на сувенирных открытках, продающихся в Интеркорсе, вы не увидите крупных планов эмишей, их лиц, — в основном, это фотографии пейзажей. Наибольшей же популярностью пользуются открытки с изображениями строительства амбаров.

Дело в том, что огромные эмишские сараи строят всем сообществом; бывает, собирается по 200-300 человек. Эмиши считают, что никто не должен нести тяжелое бремя в одиночку, и всегда помогают друг другу. Столь же массовыми бывают и торжества — свадьба Анны и Джона была обычной по количеству гостей...

Эмиши не рассматривают труд, как тяжелую обязанность. Вся их жизнь проходит в работе, зато и живут в достатке. Снабжая себя всем необходимым, они в то же время производят много продуктов на продажу, — как друг для друга, так и для окружающего их «не-эмишского» населения и туристов.

Огромной популярностью пользуются эмишские сидр, домашние варенья и консервы из овощей. Религиозные убеждения заставляют последователей Аммана любить землю и ухаживать за ней. А земля в этих местах Пенсильвании очень плодородна. К тому же, все продукты выращенные эмишами — экологически чистые, а потому и ценятся высоко.

Женщины славятся изготовлением стеганых одеял — квилтов, а также квилло — некого подобия спальных мешков. Эти изделия ручной работы стоят весьма недешево, — я, например, в одном сувенирном магазине на ферме видел квилты по 300 долларов...

Существуя в своем собственном мире и словно в другой исторической эпохе, эмиши несколько месяцев в году даже живут по собственному времени, — они не переводят часы на зимнее и летнее время. Но это лишь еще одна из небольших причуд, которые в округе Ланкастер можно встретить на каждом шагу.

«Не вписываясь» в административную систему современной Америки, эмиши, тем не менее, сами объединены в округа, где живет по 25-35 семей. Несколько таких районов обслуживает один епископ; дьякона и нескольких священников выбирают жители каждого округа. Весьма любопытна процедура таких выборов.

Собравшиеся выдвигают несколько кандидатур, кладут полоску бумаги в одну из нескольких Библий. Тот из претендентов, кто возьмет Библию с бумажкой, и становится новым священником, дьяконом или — если выборы «межрайонные» — епископом.

У эмишей нет специальных церковных зданий, и они по воскресеньям собираются на службу у кого-то в доме. Сидят на скамейках без спинок, которые специально приносят для этой цели. Служба начинается с пения гимна из старой немецкой книги; поют без музыкального сопровождения. Единственным руководством в жизни считают Библию.

Эмиши не видят нужды в каком-либо образовании, кроме восьмиклассного, тем более — в высшем. У них — свои школы, которые они сами строят и содержат. Это не значит, что общинники не платят местных школьных налогов, — но они не принимают материальной помощи от государства. В каждой школе преподает обычно незамужняя женщина, также окончившая не более, чем восемь классов.

Такая школа появилась в 1931 году и в округе Ланкастер. Преподают в ней девушки от 17 лет: читают детям историю, географию, английский и немецкий языки, учат пению, изобразительному искусству. После некоторых колебаний, с 1975 года эмиши стали выпускать свою газету «Die Botschaft» («Послание»).

Они вовсе не пытаются отгородиться от окружающего их общества. Их мужчины, например, даже участвуют в президентских выборах. Эмиши путешествуют по Америке и выезжают за границу, — как правило, в гости к родственникам или друзьям. Шольцфусы, например, ездили в Нью-Джерси; Анна была у родни в Теннесси, Северной Каролине, Вайоминге, Огайо. Внутри общины существует традиция ходить в гости без приглашения.

«Несколько лет назад наш сын ездил в Германию, — говорил мне Лерой. — Ему интересно было побывать в другой стране. И нам тоже нравится встречать людей с разных концов света».

...На следующий день я отправился на экскурсию по округу. По огромным полям лошадки тянули плуги. На дороге мальчишка в соломенной шляпе деловито подгонял коров, чтобы стадо пропустило наш автобус. Двое мужчин в черных брюках и синих рубашках возились с ветряком. Я смотрел на их лица — ни на одном из них не читалось и намека на то, что они заняты напряженным трудом. Скорее, то было какое-то просветленное выражение согласия с самими собой, добродушия и приязни.

«Среди эмишей в округе Ланкастер редко найдешь склочника или вообще человека с шумным, неустойчивым характером; тем более, с депрессией или склонного к самоубийству. Это сообщество тихих и скромных пацифистов. Такое поведение очень редко увидишь на фоне общего психологического ландшафта современной Америки», — отмечает социолог Дженис Иджлэнд, которая более 25 лет изучала общины последователей Аммана…

Повсюду у дверей лежали, блестя на солнце, огромные золотые тыквы, благо начиналась осень. На одной ферме нас угостили сидром; на другой — показывали квилты и квилло; еще в одном доме на веранде были выставлены на продажу аккуратные баночки с домашними яствами...

Для туристов есть магазины сувениров, а сверх этого, еще несколько «развлекалочек». Например, гиды из автобуса показывают «эмишское метро» — тоннель под дорогой для перегона скота.

После того, как в 1954 году Интеркорсу исполнилось 200 лет, туристы зачастили в эти края. Одно время на Бродвее даже шла постановка об эмишах. Но особую популярность округ Ланкастер среди приезжих приобрел в начале 1990-х, после выхода фильма «Свидетель» с Харрисоном Фордом.

Он там играет полицейского, который приезжает в эти места, так как мальчик-эмиш случайно оказывается свидетелем убийства на вокзале в Филадельфии. И теперь, кроме быта эмишей, туристам в Интеркорсе почти обязательно показывают: «Вот то самое крыльцо, на котором Форд снимался, — помните?»

Я спросил Анну: каково жить, когда на тебя, как на диковинку, постоянно глазеют приезжие?
Она улыбнулась: «Меня совсем не беспокоит, что на меня смотрят. Пытаются фотографировать, но я не обращаю внимания. Все же большинство людей, приезжающих сюда, относятся к нам с уважением».

И все-таки, нравы эмишей строги. Если кто-то совершит серьезный, с точки зрения их морали, проступок, на него накладывается суровое наказание. Это — «изгнание», когда человека подвергают всеобщему презрению, как бы не замечают. Да, наверное, и нет более тяжкой кары для человека, живущего в небольшом замкнутом мирке, привыкшего к коллективизму...

Побывав в округе Ланкастер и проведя вечер с семьей Шольцфус, я невольно задумался: а может, странные не они, а мы?..

---

P.S. Имена эмишей изменены. Им не возбраняется общаться с прессой и приглашать в гости «чужаков». Но появление их имен и фотографий в СМИ тоже считается проявлением «гордыни».

* Меннониты — протестантская секта, названная по имени голландского проповедника Менно Симонса (XVI в.). Основное положение веры: «Христос запретил своим последователям применять физическую силу в борьбе со злом и мстить за зло». Живут, главным образом, в США, Канаде, Голландии, Германии. (Прим. ред.)

** Квакеры («трясущиеся») — одна из разновидностей протестантизма, возникшая в Англии. Отрицают любые церковные обряды, таинства, обходятся без священников и видят сущность религии во «внутреннем озарении» каждого верующего. Убежденные пацифисты. Общины есть в США, Англии и Восточной Африке. (Прим. ред.)