Как было уже сказано, алхимические опыты и привычка к вольготной жизни требовала от Жиля де Рэ постоянных расходов, и притом немалых.

Это и привело к тому, что со временем часть его владений была заложена, вернее, продана с правом обратного выкупа.

Собственниками земель и замков барона стали епископ Нантский, он же канцлер герцогства Бретонского де Малеструа, герцогский казначей Жофруа Феррон и, наконец, сам сюзерен Жиля, герцог Бретонский. Причем, согласно договору, эти три сеньора становились полными владельцами имений в случае смерти Жиля де Рэ, буде тот не выкупит свои земли обратно.

Естественно, что троица кредиторов не желала расставаться с полученными богатствами и искала способ сделать их своими навсегда.

Однако погубить Жиля де Рэ не представлялось возможным — тот был все еще очень могущественен. Так что долгое время герцог, казначей и епископ-канцлер ограничивались лишь слежкой за своим должником; благодаря ей, они узнали, что в землях де Рэ регулярно исчезают дети и распространяется глухая молва о творимом в стенах Тиффожа колдовстве...

Барон де Рэ сам помог своим тайным недругам. Как раз в те дни, когда он заключил сделку с демоном, у него вышла ссора с Жаном Ферроном, братом казначея герцога. Желая отомстить за обиду, нанесенную Ферроном его людям, маршал Франции собрал отряд вооруженных вассалов и захватил замок, в котором обитал обидчик. По иронии судьбы, это был один из тех самых замков, которые барон заложил казначею...

Жан Феррон, обладатель духовного звания, как раз правил обедню в замковой часовне; де Рэ с вооруженными слугами ворвался туда, осыпал Феррона оскорблениями и приказал заковать его в железо. Затем Жиль с пленником вернулся в Тиффож и вверг Феррона в подземелье.

За Жана немедленно вступились его брат-казначей и епископ Нантский. Они обратились с жалобой к герцогу Бретонскому, и тот прислал маршалу своего гонца с требованием освободить Жана Феррона и убрать своих людей из захваченного замка. В противном случае, герцог грозил взыскать с де Рэ крупный денежный штраф. Услыхав такое послание, де Рэ разгневался пуще прежнего и, избив гонца, вышвырнул его из Тиффожа.

В ответ герцог пошел на барона де Рэ войной и взял Тиффож приступом. Тут уж Жилю де Рэ пришлось смирить свой гнев и исполнить герцогское требование.
Прошло какое-то время, и барон де Рэ решил помириться с герцогом. Перед визитом маршал специально обратился к Прелати и его демону с вопросом: стоит ли ожидать благосклонности от герцога? Баррон (естественно, через Прелати) заверил маршала, что герцог на самом деле благоволит к нему и непременно его простит.

И точно — визит де Рэ к герцогу прошел в самой доброжелательной обстановке. Окрыленный таким успехом, Жиль окончательно уверовал в силу своего демонического покровителя. Возвратившись в Тиффож, он вновь принялся за магические и алхимические опыты.

Однако недруги де Рэ вовсе не думали успокаиваться. Жан Феррон, оказавшись на свободе, подал на Жиля де Рэ жалобу, где обвинял маршала Франции в оскорблении священства. Эта жалоба, а также распущенный неизвестно кем слух о том, что Жиль де Рэ совсем недавно принес в жертву дьяволу нескольких похищенных мальчиков, послужили достаточным поводом для обвинения со стороны церковных властей.

И вот, 13 сентября 1440 г. Малеструа, епископ Нантский, вызвал Жиля де Рэ на церковный суд. В вызове, присланном маршалу, перечислялись все его мнимые и действительные преступления, в том числе «отзывающиеся ересью», как было указано в документе.

Жиль де Рэ встретил этот вызов спокойно, так как был уверен, что у обвинителей нет доказательств его вины в названных злодеяниях; но двое его доверенных слуг, Силье и Бриквиль, внезапно сбежали из Тиффожа. Это бегство возбудило подозрение властей; они распорядились арестовать остальных слуг и приспешников де Рэ и отправить их в Нант.

В числе арестованных был и мессир Прелати. Сам же барон де Рэ прибыл в Нант 19 сентября и в тот же день предстал перед судьями.

На закрытом заседании прокурор Гильом Капельон вторично ознакомил Жиля де Рэ с обвинением, выдвинутым против него епископом, и предложил представить свои оправдания, на что маршал тут же опрометчиво согласился, совершив тем самым роковую, но вместе с тем странную ошибку.

Странность этой ошибки заключалась в том, что барон, давая согласие участвовать в процессе в качестве ответчика, почему-то вдруг забыл о своей неподсудности суду светскому города Нанта и суду епископа!

В самом деле: духовный суд мог судить его только за преступления, направленные против авторитета и прав церкви; за преступления уголовные, подлежащие суду светскому, Жиля де Рэ, как пэра и маршала Франции, мог судить только сам король.

У суда церковного к Жилю, по большому счету, могли быть лишь претензии в связи с оскорблением священства, — ведь захваченный в плен Жан Феррон, как мы помним, был лицом духовным.

Обвинения же в ереси были сформулированы довольно невнятно; да и сам де Рэ, скрывавший свои оккультные занятия, мог догадаться, что прямых доказательств его связи с дьяволом у обвинителей нет...

В любом случае, апеллируя к своей неподсудности любой власти, кроме королевской, он мог бы избегнуть разбирательства; в крайнем случае, ему грозила суровая епитимья и денежный штраф за оскорбления, нанесенные Церкви в лице ее служителя. Но барон, словно ослепленный самоуверенностью (а может быть, надеждой на демона), согласился ответить на все обвинения епископа, тем самым добровольно отдав себя в руки врагов.

Восемнадцать дней судьи вели следствие: допрашивали прислугу замка Тиффож, арестованную в сентябре, перекапывали землю в окрестностях замка в поисках тел пропавших детей, проводили опрос свидетелей. Параллельно, с подачи епископа, в народе распространялась молва о том, что Бог, наконец, решил спросить с барона-злодея за его грехи; теперь-де руками слуг Господних вершится суд Божий и закоренелый грешник не избежит кары. В суд потянулись воспрянувшие духом родители пропавших мальчиков, неся жалобы на злобного похитителя их чад. Тогда же следователи вышли на поставщицу детей, Меффрэ, и арестовали ее.

Восьмого октября в Нанте состоялось открытое заседание по делу де Рэ. В переполненном народом зале было шумно: то и дело раздавались громогласные проклятия в адрес маршала и не менее громкие славословия в адрес судей. Теперь их было трое: к епископу и прокурору присоединился Жан Блонен, вице-инквизитор Нанта.

Прокурор Капельон огласил обвинения, выдвигаемые против Жиля де Рэ. В ответ барон запоздало заявил, что неподсуден суду епископа. Протест маршала был отвергнут, во-первых, на основании предыдущего согласия де Рэ выступить в качестве ответчика, во-вторых, из-за обвинения в ереси и колдовстве, то есть преступлениях, находящихся в ведении инквизиции, суду которой были тогда подвержены все, невзирая на сословные различия. Так начался процесс Жиля де Рэ — один из самых громких «колдовских» процессов XV века.

На первых же заседаниях был оглашен окончательный обвинительный акт из 49 пунктов. Здесь были и богохульство с ересью, и колдовство с явным сношением с дьяволом, и оскорбление святынь и духовного сана, и разврат, и детоубийство, — причем, пункт о последнем был помещен где-то в конце, там, где перечислялись порочные черты характера обвиняемого.

Когда чтение акта было закончено, барон де Рэ, отказавшийся перед тем произнести клятву, обязывающую его говорить на суде одну только правду, заявил, что все обвинения, приведенные в оглашенном акте — сплошная ложь; что он неподсуден епископу, — и вообще, судьи его суть злодеи и симониты (т. е. церковники, торгующими церковными должностями); что он считает для себя позором отвечать перед такими судьями и, наконец, не признает себя виновным.

В ответ на эту речь епископ Малеструа тут же произнес над ним формулу отлучения от церкви. Барон де Рэ вышел из себя и, вновь прокричав о своей неподсудности, заявил, что преступления, ему инкриминируемые, суть уголовные. Если он и должен за них отвечать, то пусть этим делом займется король... Но судей не смутил гнев Жиля, и они продолжили разбирательство. Наконец, прокурор вынес заключение о распределении подсудности.

Согласно этому документу, на первый план выходили ересь, колдовство и демонопоклонничество; остальные же проступки носили как бы второстепенный характер. Признавая преступления против религии главными злодеяниями де Рэ, епископский суд тем самым передавал Жиля де Рэ в руки инквизиции.

Убийства детей стали для него привычным делом... Рис. Дениса Короля

Было назначено повторное расследование. Судебные заседания были прерваны и возобновились лишь через неделю. Нет точных сведений о том, что происходило с Жилем де Рэ в эти семь дней. Вероятнее всего, он был подвергнут изнурительным допросам и, возможно, даже пытке. Видимо, именно тогда его впервые ознакомили с признаниями, сделанными прислугой.

Все это произвело на обвиняемого гнетущее впечатление; когда 15 октября заседания по делу де Рэ возобновились, перед судьями и публикой предстал человек, совершенно сломленный духом. От прежней гордыни не осталось и следа: juramentum de calumnia ***, от произнесения которой барон ранее отказывался, была произнесена им тотчас же. Преклонив пред судьями колено, он покаянно просил простить его прежнюю заносчивость.

Жиль также признался в том, что действительно похищал детей для удовлетворения своей извращенной страсти и потом убивал их****. Он даже назвал число похищенных им мальчиков, меньшее, чем приписываемое барону молвой, но все же очень впечатляющее — 140. Признание было запротоколировано, но судей теперь интересовал только один вопрос — признает ли обвиняемый себя виновным в связи с дьяволом и служении ему.

И тогда Жиль де Рэ сделал последнюю попытку спастись. Он отрекся от обвинений в ереси и колдовстве, заявив, что занимался всего лишь алхимией (кстати, эти занятия вообще не вменялись барону в вину). «Пусть меня сожгут живым, если кто-то докажет, что я призывал дьявола или заключал с ним договор, или приносил ему жертвы!» — сказал Жиль де Рэ.

Непризнание подсудимым своей вины было в те времена неплохим ходом, дающим надежду на спасение. В истории инквизиции описаны случаи, когда подозреваемый продолжал упорно твердить о своей невиновности даже под пыткой; если он проявлял стойкость, с него снимали обвинения и отпускали на свободу. Возможно, Жиль де Рэ и спасся бы таким образом, если бы не показания свидетелей.

На последующих заседаниях суд ознакомил барона с их признаниями. Были здесь свидетельства двух его слуг, Андриэ и Пуату, а также «поставщицы детей» Меффрэ; но главным, коронным свидетелем выступил никто иной, как… мессир Прелати, итальянский «маг и некромант»! Этот последний в своих показаниях описывал все подробности их с Жилем де Рэ магических опытов, а также всю историю с демоном Барроном, соглашение с ним французского маршала и последовавшие затем жертвоприношения.

Это был конец. Окончательно пав духом, де Рэ даже не стал отрицать направленные против него свидетельства. Наступил час его крайнего унижения: вице-инквизитор, руководствуясь принятым тогда постулатом, гласившим, что еретик и демонопоклонник, даже раскаиваясь, склонен преуменьшать и скрывать свои прегрешения, распорядился подвергнуть Жиля де Рэ пытке «выяснения истины ради».

Дальнейшее напоминало дурной фарс. Сломленный барон выразил согласие подтвердить любое обвинение, которое угодно возвести на него судьям, — лишь бы его не подвергали пытке. От него потребовали объяснения мотивов своих преступлений и де Рэ покорно исполнил это. Но судьям было мало. Они все настаивали, что подсудимый что-то скрывает, — и, наконец, доведенный до отчаяния Жиль воскликнул: «Разве не возвел я на себя таких преступлений, которых хватило бы, чтобы осудить на смерть две тысячи человек!»

В конце концов, суд признал Жиля де Рэ виновным в том, что он «обожествлял духов, поклонялся им, вызывал их и заставлял других вызывать их, пожелал заключить договор с упомянутыми злыми духами и с их помощью получать, если б смог, знания, силу и богатство» — и приговорил подсудимого к смерти через повешение с последующим сожжением трупа.

Жиль де Рэ был казнен 26 октября 1440 года. Перед тем, как последовать к месту казни, он произнес публичную исповедь. Вместе с ним было казнено двое слуг, неохотно свидетельствовавших против своего господина и признанных его сообщниками.

Сразу после казни было устроено торжественное шествие: духовенство и горожане шли по улицам, распевая заупокойные молитвы о душе казненного маршала. Мессир Прелати и поставщица мальчиков были… отпущены на свободу живыми и здоровыми! Так закончилась жизнь Жиля де Рэ, заключившего договор с дьяволом.

Прошли годы. Протоколы суда над Жилем де Рэ сделались достоянием архивов, а его история — частью французского фольклора. О нем были сложены баллады и сказки, где Жиль фигурировал, как Синяя Борода, зловещий колдун и убийца женщин, имевших несчастье выйти за него замуж.

Но имя де Рэ, как синоним Синей Бороды, сохранилось лишь в народном творчестве; в литературной обработке сказки, сделанной Шарлем Перро, настоящее имя героя не упоминается. Впоследствии, с развитием «готической» литературы, барон, бывший в жизни вовсе не черным до синевы, а русобородым, перекочевал — уже под своим именем — на страницы новелл и романов.

Редкий автор готического или оккультного жанра не упомянул хотя бы его имени на страницах своих произведений: достаточно вспомнить таких писателей, как Артур Мейчен, Роберт Блох, В. И. Крыжановская-«Рочестер».

Французский романист и мистик Д. К. Гюисманс в своей новелле «Внизу» пересказывает некоторые эпизоды из биографии де Рэ, наделяя героя этаким мрачным очарованием. Но репутация «литературного» де Рэ в целом остается тождественной репутации де Рэ «фольклорного». Он все тот же черный маг, слуга дьявола и убийца.

С конца XIX века, когда были, наконец, опубликованы судебные протоколы по делу де Рэ, за его биографию вплотную взялись исследователи. Образ казненного маршала вновь претерпел изменения: теперь на страницах исторических монографий и исследований он представал сексуальным извращенцем и, говоря современным языком, серийным убийцей.

В его истории, с точки зрения историков, не было ничего волшебного. Благодаря своим ученым биографам Жиль терял свой воспетый литераторами образ злого волшебника и становился просто человеком, «разделявшим со свойственной ему страстностью» суеверия и мечтания своего времени, жертвой изощренного шарлатана Прелати и алчности своих недругов.

Но биография Жиля де Рэ, даже изложенная научно, все же изобилует белыми пятнами и загадками. Например, остается неясным, благодаря чему блистательный царедворец и отважный воин вдруг превращается в фанатичного поклонника алхимии и легковерного суевера. Непонятно также, как вполне нормальный семьянин внезапно становится извращенцем-педофилом и убийцей своих малолетних жертв.

Причем, маршал занимался этим в течение почти семи лет — и при этом ни разу не дал своей супруге повода заподозрить неладное. Ведь, по утверждению исследователей, де Рэ был счастлив в супружеской жизни... Почему Прелати — с точки зрения инквизиции, явный маг-еретик, обладавший собственным демоном-союзником, — избежал казни, в то время как загубленный его свидетельствами синьор Тиффож отправился на виселицу?

По этому поводу многие исследователи говорят, что, дескать, недруги де Рэ были столь признательны итальянцу за его сведения, что в качестве благодарности сохранили ему жизнь. Это было бы правдоподобно, если бы де Рэ судил епископ; но ведь барон был осужден инквизицией, особой инстанцией, чья власть превышала епископскую! Одним сожженным колдуном меньше, одним больше, — какая разница?..

По всему, Прелати должен был последовать за Жилем де Рэ; не было никаких оснований щадить его. Почему же инквизитор Блонен пренебрег своим долгом и сохранил Прелати жизнь, несмотря на его показания, обличающие, в первую очередь, самого итальянца?! Не был ли Прелати с самого начала подставным лицом, направленным к Жилю де Рэ его недругами-сеньорами, чтобы разыграть аферу с заключением адского контракта и тем самым заручиться «убойным компроматом» на барона — для будущего судебного разбирательства?

Не была ли такой же провокаторшей Меффрэ, так же, как и Прелати, избегнувшая суда? Почему сеньор Тиффож не вспомнил вовремя о своей неподсудности, вообще позволив втянуть себя в разбирательство? Почему, когда дело зашло слишком далеко, не выставил против судившего его епископа контробвинения в личной заинтересованности последнего?..

Все эти загадки, равно как и структура самой биографии (вольготная юность — придворная жизнь — увлечение магией — разврат — пакт с «нечистым» — интриги недругов, суд и казнь), создают ощущение, возникающее порой при чтении готического романа. Романа, написанного в назидание тем, кто чрезмерно интересуется сферой таинственного и запредельного.

---

* Оккультизм (от лат. occultus — тайный, сокровенный) — общее название учений, признающих существование скрытых сил в человеке и в Космосе, управление которыми возможно благодаря специальным приемам (магии). (Прим. ред.)
** Некромант — гадатель, вызывающий души умерших и задающий им вопросы. (Прим. ред.)
*** Juramentum de calumnia (лат.) — клятва говорить только правду, приносимая на суде. (Прим. ред.)
**** Некоторые исследователи придерживаются мнения, что де Рэ ставил на детях опыты, имевшие целью получить эликсир долголетия, и для того убивал мальчиков, а также женщин. (Прим. ред.)