Горе мне, если бы я не брал такого-то другом!
Он сбил меня, отвратив от напоминания,
после того, как оно ко мне пришло;
поистине, сатана человека покидает!

Коран, сура 25 «Различение», ст. 28-29

---

Народная сказка о Синей Бороде, литературно обработанная знаменитым французом Шарлем Перро, увидела свет в 1697 году, войдя в авторский сборник «Сказки матушки Гусыни».

Напомним вкратце сюжет: некий баснословно богатый человек, обладатель прекрасных домов в городе и деревне, золотой и серебряной посуды, кресел, украшенных шитьем, золоченых карет, а также синей бороды, придававшей ему «такой уродливый и страшный вид, что не было ни женщины, ни девушки, которая не убегала бы, завидев его», имел одно ужасное пристрастие: он убивал тех несчастных представительниц женского пола, которые выходили за него замуж, несмотря на его жуткую внешность.

Так продолжалось до тех пор, пока братья очередной жертвы не вступились за свою сестру, и не пронзили его шпагами, и он не умер.

---

Жиль Де Рэ

Где-то через сто лет после опубликования «Сказок матушки Гусыни» в Европе разовьется новый литературный жанр — жанр «готической новеллы», называемый также «жанром романа ужасов».

Среди канонов классики этого жанра можно, в частности, встретить и такой сюжет-схему: молодой человек, утонченный и образованный, посвящает себя мистическим поискам, страстно желая раскрыть запредельные тайны бытия, получить неземную мудрость и власть; в процессе своих исканий он сталкивается с дьяволом и, поверив его посулам, подписывает с ним контракт, вверяя тем самым ему свою бессмертную душу.

Но стоит ему расписаться своей кровью под этим договором, как дьявол, улучив удобный момент, обманывает его и бросает наедине с сомнительной славой злодея и гневом окружающих людей. Развязка таких историй имеет несколько вариантов, но удел главного персонажа неизменно незавиден — его ждет всеобщее осуждение и позорная смерть.

История подлинного прототипа Синей Бороды, совсем не похожая на сказку, но обладающего всеми признаками готического романа, не является плодом литературной фантазии. Она случилась в реальности и является историческим фактом.

Юность
Жиль де Лаваль барон де Рэ родился в 1404 году. Судьбе было угодно наделить будущего маршала Франции силой, страстной натурой, ненасытной тягой к знаниям и, соответственно, способностью к их усвоению. Именно два первых качества — страстность и любознательность — сыграли основную роль в его дальнейшей судьбе.

Юность Жиля, как и его молодость, можно с полным правом назвать счастливыми. Он был богат, родовит и знатен. Несмотря на раннее сиротство, — его отец умер, когда Жилю было одиннадцать лет, — юный де Рэ всё же не был несчастен, так как дед Жиля, взявший на себя заботу о внуке, ни в чем его не ограничивал. Позднее сам де Рэ признавался, что в те годы у него появилась привычка к вольготной и беспорядочной жизни, доведшая его впоследствии до преступления и казни.

Вместе с тем природная любознательность брала своё, и в юные годы де Рэ не пренебрегал возможностью получать знания. Благодаря лучшим учителям он получил великолепное образование, которое сам углубил, запоем предаваясь чтению.

Большой книголюб, Жиль тратил баснословные деньги на приобретение книг и на их роскошные переплеты; его библиотека была одной из богатейших в стране. Впрочем, её обладатель скоро стал самым богатым дворянином Европы! В 1420 барон де Рэ вступил в брак с Катрин де Туар, и благодаря ее приданому его состояние многократно увеличилось.

Однако жизнь Жиля де Рэ в те годы состояла не только из роскоши и удовольствий. Он принимал участие в сражениях Столетней войны, был в числе ближайших соратников Жанны д`Арк и стал известен, как доблестный воин. Король даровал ему звание маршала Франции.

В 1433 году Жиль де Рэ покинул двор короля Карла VII и вернулся в свои родовые владения. С этого времени его жизнь неуловимо, но круто изменилась.

Трудно судить, что именно послужило толчком, заставившим барона де Рэ серьезно увлечься тайными науками того времени.

Скорее всего, причину следует искать в природной любознательности самого Жиля и его стремлении к знаниям, — ведь алхимия и магия представлялись в те времена именно своеобразной системой знаний, дарующей, к тому же, своим адептам богатство и власть над «миром видимым и невидимым», согласно средневековому определению.

Алхимик, путем долгих и сложных операций создавший философский камень (называемый иначе магистериумом), мог превращать «неблагородные» металлы в чистое золото.

Маг, овладевший «искусством искусств» (так возвышенно именовали тогда магию), вооруженный многочисленными заклинаниями и разнообразнейшими талисманами, достигал небывалого могущества.

Он мог, согласно тогдашним представлениям, решительно всё: без труда обретать богатство, легко добиваться покровительства и дружбы вельмож и властителей, поражать своих недругов с помощью заклятий, а также обретать любовь представительниц прекрасного пола; повелевать духами стихий и природными явлениями, командовать демонами, призывать души умерших и даже самих ангелов Господних, — словом, быть истинным «повелителем людей, зверей и духов».

Таково было расхожее представление о магии в те времена. Занятие «искусством искусств» было прерогативой образованных людей; и не мудрено, что Жиль де Рэ, для которого все началось с увлечения алхимией, со временем пожелал овладеть другими областями тайноведения.

Однако, несмотря на свое образование, а скорее, даже благодаря ему, так как тогдашняя научная картина мира предполагала реальность существования сверхъестественных сил и возможность контакта с ними человека, он стал пленником стереотипного представления о магии и области чудесного.

Именно поэтому Жиль де Рэ не стал ни ученым, ни философом, способным постигать сущность вещей и явлений и приближаться к разгадке тайн мироздания, но до конца своей недолгой жизни остался аматором примитивного оккультизма*. Того самого, что подвигает своих поклонников заниматься волшебством лишь с одной целью — обеспечить себе беззаботное земное существование, исполненное роскоши, неги, богатства и прочих телесных благ...

Жизнь в Тиффоже — а именно этот замок избрал де Рэ для оборудования в нем алхимической лаборатории — сопровождалось тратой баснословных денег. Конечно, барон, первый богач Франции и Европы, привык жить на широкую ногу, и немалые суммы тратились на развлечения — пиры, охоты, балы. Но большая часть его средств, вероятней всего, уходила на обеспечение оккультных экзерсисов, так как приобретение книг о магии было в то время дорогим удовольствием.

Больших расходов требовали также оборудование лаборатории и покупка разнообразных компонентов для алхимических опытов. Кроме того, со временем в замке объявилась разномастная компания всяческих адептов алхимии и колдовства, бывших, строго говоря, просто ловкими шарлатанами-прихлебателями: их сеньор также содержал за свой счет, надеясь получить от этих «знатоков» ключи к тайне философского камня и к магическому могуществу. Среди этих проходимцев оказался и один итальянец, мессир Франческо Прелати, «волшебник и некромант**», сыгравший впоследствии роковую роль в судьбе барона де Рэ.

Впрочем, была в жизни маршала Франции еще одна страсть, также требовавшая денежных расходов. Дело в том, что удалившись от королевского двора, де Рэ внезапно обнаружил в себе влечение к детям, вернее, к мальчикам. Не привыкший ни в чем себе отказывать, Жиль де Рэ не остановился перед похищением детей, которых убивал после удовлетворения своей похоти.

Однако он похищал мальчиков не самолично — у него была поставщица, некая женщина по имени Меффрэ, получавшая от него щедрую плату за поставку живого товара и за молчание.

Маршал не считал свои оккультные изыскания невинным времяпрепровождением. Когда в самый разгар его химических экзерсисов к нему в гости пожаловал дофин Людовик, будущий король Франции Людовик XI, Жиль де Рэ сделал все, чтобы скрыть свое увлечение от высокого гостя: входы в лаборатории были замурованы, печи алхимиков погашены, а сами алхимики вместе с магами и кудесниками расселены по окрестным усадьбам.

Но, как только гостевание подошло к концу и наследный принц со своею свитою отбыли из Тиффожа, де Рэ возобновил занятия алхимией и вернул своих «ассистентов» обратно в замок. Вместе с ними вернулся и Франческо Прелати, ставший затем главным помощником де Рэ в колдовских делах.

Самого себя Прелати называл алхимиком, магом и некромантом; однако на самом деле он был, скорее всего, опытным мошенником. Его взаимоотношения с де Рэ на поприще магии больше всего похожи на откровенное жульничество и выглядели бы даже забавно, не будь их последствия столь печальны для маршала Франции. Наибольшим же «достижением» итальянца в этой истории является заключенный Жилем контракт с демоном ада.

Прелати, не упускавший возможности при случае похвастать, что у него, как у настоящего мага, состоит в услужении некий демон по имени Баррон, возбудил любопытство Жиля де Рэ своими рассказами, и тот пожелал увидеть его мистического союзника. Барон приказал Прелати вызвать демона и показать его.

«Маг», проживший к тому времени два года в Тиффоже и успевший изучить нрав хозяина замка, согласился, но, сославшись на то, что вызывание демона требует длительной подготовки, попросил дать ему отсрочку для необходимых приготовлений. Наконец, по прошествии длительного срока, Прелати явился к Жилю де Рэ с радостным известием — демон Баррон не только явился, чтобы предстать перед сеньором, но и приволок с собой, в знак своего благоволения, целую груду золота, которую и поместил в одной из комнат замка, прямо на полу!

Жиль пожелал увидеть и демона, и золото, им доставленное. Вместе с Прелати он отправился в указанную некромантом комнату, причем итальянец шел первым. Как только они достигли дверей комнаты, Прелати открыл дверь… и в ужасе отшатнулся обратно, захлопнув ее. Обернувшись к недоумевающему барону, он дрожащим голосом объяснил, что на куче золота, охраняя ее, лежит огромный, устрашающего вида зеленый змей.

Это известие, однако, не обескуражило бесстрашного маршала; сходив за фамильной реликвией — распятием, содержащим в себе частицу Господнего креста (того самого, на котором был распят Спаситель), он вознамерился войти в комнату, чтобы лицезреть золото и стерегущее его чудовище. Но ему опять помешал Прелати — пав перед бароном на колени, он умолял де Рэ не входить в комнату с распятием, так как это отпугнет демона, и тот нипочем не явится в следующий раз.

Барон нашел сей довод разумным и, вернув распятие на место, вошел в комнату, вооруженный лишь собственным мужеством. Однако, войдя, он не обнаружил там ни зеленого змея, ни золота. Вместо этого на полу высилась груда какого-то странного красного порошка. Прелати же заявил, что демон Баррон, догадавшись о намерении де Рэ пугать его распятием, рассердился и ушел, предварительно превратив принесенное золото в этот самый красный порошок.

Это происшествие еще больше распалило любопытство де Рэ. Он решил во что бы то ни стало вступить в контакт с демоном и завоевать его расположение. Началась эпопея «переговоров» барона де Рэ с дьяволом, осуществляемая, разумеется, при посредничестве мессира Прелати. Наконец, Жиль де Рэ выразил готовность вверить демону свою душу, и Баррон (через Прелати) выразил свое согласие на этот акт.

Был составлен формальный договор, согласно которому Жиль де Лаваль барон де Рэ, сеньор Тиффож, пэр и маршал королевства Французского, уступал свою бессмертную душу демону Баррону в обмен на три дара: всеведения, могущества, богатства. Этот торжественный договор, собственноручно составленный им самим, де Рэ подписал собственной кровью в присутствии Прелати, по-прежнему выполнявшего роль посредника.

Демон Баррон якобы принял предложенные ему условия, но затем потребовал через Прелати, чтобы барон присовокупил к договору формальную жертву, курицу или голубя, зарезанного на алтаре в ходе соответствующего ритуала. Эта жертва, объяснил Прелати барону, свидетельствовала бы о готовности де Рэ приносить дары своему демоническому патрону и была бы своеобразным актом вежливости по отношению к нему.

Требуемый ритуал был выполнен, но Баррон им не удовлетворился. Еще через некоторое время он передал, что, если де Рэ хочет добиться его расположения, то должен почтить его особой, наиболее приятной для всех демонов жертвой, а именно — некрещеным младенцем. Жиль де Рэ, для которого убийства детей стали к тому времени привычным делом, нимало не смутился таким требованием беса и с легкостью его исполнил.

Неизвестно, каких бы еще подношений потребовал Баррон от барона де Рэ в будущем, если бы в эту пору не произошли события, ставшие началом конца барона-оккультиста...