Свыше двух столетий тому назад его подарил ко дню рождения своей матери император Цань Лунь. Полностью преображенная местность на окраине Пекина, площадью в 290 квадратных километров, — более, чем треть Киева, — стала называться Ихэюань, Парк Согласия.

Он сомкнул свои мягкие, покрытые зеленью холмы вокруг синего глубокого озера Куньмин, то есть Яркое. По одним сведениям, озеро целиком и полностью выкопано руками людей; по другим, значительно углублено и расширено.

И уж совершенно точно, — на глади Куньмин были насыпаны живописные острова, засажены рощами в духе древнекитайской живописи, украшены беседками. Ныне для гостей парка сделаны гребные лодочки с драконьими головами и большие, пестрые катера-драконы, повторяющие облик императорских ладей.

Китайцы умеют, привнося новое, не испортить традиционный образ своего мира: и вот, драконьи челны скользят по отражению длинного белого моста на множестве опор...

Трудно даже вообразить себе размах земляных и строительных работ, которые велись вокруг озера. Рельеф также создан по заветам старых живописцев; силуэты холмов сочетаются в тихой всеобъемлющей гармонии. По склонам рассыпано около трех тысяч строений — дворцов и пагод, уютных особняков и павильонов.

Самое крупное, величественное здание — храм Буддийской Добродетели. Когда-то сберегал он неисчислимые сокровища духа: классическую конфуцианскую библиотеку, древние рукописи, статуи и атрибуты божеств. Теперь все разошлось по музеям и архивам.

Сам парк, со своими плакучими ивами и кривыми соснами с сизой хвоей, всегда пустынный, ибо никто, кроме Сына Неба, его родных и свиты, не мог сюда и приблизиться, — парк, полный шелеста листьев и нежного плеска волн, кажется, мог вдохновлять лишь на высокие, благородные чувства. На самом же деле еще сто лет назад здесь происходило ужасное...

В середине позапрошлого века чужеземная маньчжурская династия Цин, последняя в истории Китая, стала образцом продажности, развращенности и жестокости под личиной ритуала ли, давно выхолощенного сановными лицемерами.

Воплощением худших качеств династии была императрица Цыси, которая сделала Ихэюань своей главной резиденцией и прожила здесь более, чем полстолетия. Эту особу вспоминают в народе, как женский вариант Ивана Грозного, только без его громадной реформаторской деятельности.

Начав свою карьеру одной из сотен императорских наложниц, Цыси (настоящее имя — Ланьэр, то есть Орхидея) буквально карабкалась наверх по костям, подкупая, оговаривая, предавая, убивая соперниц и недоброжелателей.

	Бронзовый павильон в парке Ихэюань
	Иероглифы, написанные водой на плитах, высы-хают через несколько минут. Но именно так тренировались в калли-графии и тысячу лет назад
	Воздушные змеи в виде огромных бабочек

Став фавориткой, а затем и женой императора Сяньфэна, она учинила немало кровавых расправ над женщинами, к которым ревновала Сына Неба. А позднее, судя по всему, сумела отправить к предкам и своего державного супруга...

В одном из волшебных дворов Ихэюаня, как бы предназначенных для философских бесед и медитаций, есть колодец.

Уже будучи императрицей-вдовой, Цыси велела утопить в нем истерзанную пытками прекрасную Чжэнь, возлюбленную своего племянника, императора Гуансюя. Цыси полагала, что Чжэнь пользуется слишком большим влиянием на монарха...

Ли в своем наихудшем, бездумно-педантичном воплощении, увы, позволял венценосной злодейке творить чудовищные зверства. Согласно правилам ритуала, император был обязан полностью подчиняться воле старшей императрицы.

Несчастный Гуансюй, не посмевший даже отомстить за смерть Чжэнь, скоро сам пал жертвой происков смертоносной Орхидеи. Неведомо для всей страны, его отстранили от дел и поселили под стражей на одном из живописных островов посреди озера. Приют любви и радости стал тюрьмой, где Сын Неба и скончался. Цыси же правила от его имени.

Свою редкую беспощадность Старая Будда, как называли за глаза императрицу, прикрывала не меньшим слащавым лицемерием. Был в парке своеобразный трехъярусный театр.

Для горстки избранных в нем шли классические спектакли, — причем, играли три труппы сразу, одна над другой, и главный эффект состоял в том, чтобы на всех трех сценах слова и движения актеров в точности совпадали. Так вот, — Цыси тоже игрывала на сцене! Причем, любила исполнять одну и ту же роль — милостивой богини Гуаньинь, заступницы человечества...

По некоторым данным, Старая Будда, не желая поступаться и крохами власти, ускорила кончину своего сына, императора Тунчжи...
Но и убийствами трех Сынов Неба, а также множества придворных не ограничивались «подвиги» Цыси.

Государственной казной она распоряжалась, как своим кошельком: на обновление любимого Парка Согласия, сильно пострадавшего от англо-французской интервенции 1860 года, потратила деньги, предназначенные для строительства... военных кораблей. Да еще и приказала, словно издеваясь над обобранным флотом, соорудить на озере мраморный чайный павильон в виде колесного парохода.

...Среди небольших, изысканных строений дворцовой части парка можно увидеть своеобразную скульптуру — слегка обработанную каменную глыбину, лежащую на постаменте в виде морских волн.

Это не просто украшение, а модель Вселенной; с современной же точки зрения — очень выразительный символ. Здесь, собственно, и была замкнутая мини-Вселенная, изолированная от народа, от страны, населенная немногочисленными существами, чуждыми нормальной человеческой жизни, изуродованными бескрайней властью и вызывающей роскошью.

Наверное, чтобы одолеть расстояние между обитателями Ихэюаня и обычными людьми Чжунго, не хватило бы и всех шагов, которые надо пройти по здешней, самой длинной в мире художественной галерее. В этом 728-метровом, сломанном бесчисленными углами одноэтажном строении выставлено 14 тысяч рисунков художников из разных провинций...

Но изменилось время; не помогли удержаться династии Цинь ни журавль долголетия, ни олень процветания, чьи бронзовые статуи можно часто встретить в парке Ихэюань. Потомки тысяч героических и безымянных творцов парка хохочут и лакомятся мороженым, разъезжая по озеру на катерах, скопированных с драконьих челнов Сынов Неба.

Облагороженная природа, подстриженные деревья, приукрашенные скалы, озеро, уподобленное старинным рисункам на рисовой бумаге, — весь этот утонченный искусственный мир однажды так далеко отлетел от реального, подлинного, что потерял своих царственных жителей.

Теперь у Ихэюаня миллионы хозяев, работящих мужчин и женщин, веселых детей, иногда приезжающих с родителями из другого конца страны, чтобы полюбоваться Парком Согласия.

Я много слышал и читал о ней; но то, что пришлось увидеть воочию, не смогло бы представить никакое воображение... разумеется, воображение европейца, скованное нашими представлениями о возможном и невозможном.

Очутившись на участке стены, называемом Бадалин, вблизи от Пекина, я прежде всего понял: это не просто усиленная препятствиями древняя пограничная полоса; не барьер, пусть и мощный, но проходящий по равнинной местности. Нет!

Стена всползает по самым крутым склонам покрытых лесами гор, перехлестывает через островерхие хребты; на вершинах возведены сторожевые башни. Словно чудо-строители знали, как преодолеть силу земного тяготения...

В принципе, по стене можно было бы проехать на автобусе, — ширина позволила бы и двухрядное движение, — на колесах проделать все эти пять с лишним тысяч километров, если бы не головоломные спуски-подъемы, не ступени переходов... и, конечно, не работа времени, разрушившего уже немало участков.

А началось все около двух с половиной тысяч лет назад, в так называемую «эпоху воюющих государств», когда несколько княжеств договорились вместе отгородиться от опасных северных соседей, племен сюнну. Позднее первый император Китая, Цинь Шихуанди, соединил отдельные звенья обороны в единую систему.

Но самое интересное то, что, по мнению некоторых ученых, стену сооружали против того самого врага, от которого пытались многими столетиями позже отгородиться валами славяне Поднепровья!

Я сам читал статью, называвшуюся «Валы, которые остановили гуннов». Ну, насчет того, что остановили, — это вряд ли, гуннов вплоть до Западной Европы не остановил никто. Но ведь гунны — это и есть народ сюнну, или хунну, за много поколений прошедший расстояние от Северного Китая до Днепра...

Однако свой потрясающий нынешний облик стена обрела вовсе не в пору борьбы с сюнну-хунну. На ее укрепление и достройку китайцев «вдохновил» неприятель, куда более страшный, чем северные племена: степная империя наследников Чиснгисхана. Здесь ведь тоже было монгольское иго, продолжавшееся около 90 лет...

После изгнания захватчиков новая династия Мин поспешила отгородиться от степей Севера действительно непреодолимой преградой. Было это в XIV столетии, в начале той эпохи расцвета и архитектурного подъема евразийских империй, что подарила миру и московский Кремль, и Красный форт в Дели, и пекинский Гугун...

Как раз за двести лет правления династии Мин и сложилось это уникальное людское творение. Чего стоят хотя бы многоэтажные башни, предложенные генералом Ци Цзигуаном: там жили гарнизоны и сберегались боеприпасы. Башни служили также сигнальными вышками для огненного или дымового «телеграфа». С востока на запад страны сообщение пробегало за считанные часы!

Увы, северная стена мало пригодилась Срединному царству в более поздних, самых кровопролитных войнах — с маньчжурами, с японцами...
Но этот пояс сверхмощных укреплений — памятник не только инженерному и военному гению. Он напоминает и о горькой доле миллионов простых строителей, многие из которых погибли от непосильного труда и были замурованы в кладку: существовало поверье, что человеческое тело дает кирпичу волшебную прочность...

Доселе рассказывают о женщине, молодой Мэн Цзяннюй, муж которой надорвался на строительстве и был похоронен под стеной. Даром искала вдова место захоронения, никто не мог его указать. Наконец, оставив поиски, Мэн Цзяннюй отчаянно закричала — и от крика ее рухнуло целое звено стены, открыв глазам труп мужа...

Когда-то писала пресса, что великий кирпично-каменный дракон, опоясывающий Чжунго, стал единственным рукотворным объектом, который увидели американские астронавты с Луны... Полностью архаичный, давно неспособный выполнять дело обороны, для которого его создали, спит сегодня змей-великан, не чувствуя муравьиной суеты туристов на своей спине.

Хищные воинственные страсти, гордыня царей, муки рабов-строителей, — все развеялось во времени. Остался только шедевр всенародного творчества, видимая из Космоса визитная карточка нашей планеты. Слава богу, уцелело самое ценное. В вечности остается — вечное.

После почти бессонной ночи, проведенной нами в огромном скоростном автобусе; после тысячи с лишним километров, преодоленных по идеально гладкому, каких нет и на Западе, китайскому шоссе, — чудо предстало передо мной в тумане, за мостом, на противоположном берегу обмелевшей к концу лета реки Хуанхэ.
И сонливость, как рукой, сняло...

Здесь, в тринадцати километрах на юг от нынешнего города Лояна, в Лонгмене, Великая Желтая река издревле пробивала себе путь среди гор, создавая отвесные каменные стены, более высокие и могучие, чем могла бы построить любая цивилизация.

А цивилизация Чжунго, между прочим, началась именно в русле Хуанхэ. Свыше четырех тысяч лет назад здесь возникли первые государства; быть может, именно в них правили ставшие сказочными культурными героями, мудрые и справедливые цари Яо и Шунь.

Столь силен был в первых объединениях китайцев матриархат, что даже цари числили свою родословную по женской линии...

Может быть, почтение потомков к своей давней прародине и наделило эти места славой священных, превратило гору над Хуанхэ в невиданную мастерскую-храм, ставшую ныне музеем?

Есть такое буддийское выражение: «В каждом человеке спит Будда». Глядя на желто-серый обрыв, изрытый искусственными гротами и пещерками, полными статуй и рельефов, невольно думаешь: сколько же художников, работавших здесь, разбудили в себе высшее духовное начало?

Поскольку вряд ли можно изобразить совершенное существо, не уподобившись ему, хотя бы частично, своей душевною чистотой, праведностью помыслов.

В нишах Лонгмена — не менее, чем сто тысяч изображений небожителей, размером от нескольких сантиметров до десятков метров. И нет среди них двух одинаковых, и нет бездарных, изображенных кое-как.

Сто тысяч шедевров! Значит, столько же раз авторы взлетали душой к небесам...

Начиная с 493 года, на протяжении почти пятнадцати столетий известные и неведомые мастера соревновались тут, вырезая в мягкой породе большие и малые алтари, населяя их целым народом богов, будд, бодхисаттв, святых, монахов, небесных музыкантов и танцовщиц.

Пишут, что заказчиками и «спонсорами» скульпторов бывали богатые купцы, генералы, министры, члены императорских семей, а то и сами Сыны Неба. Кому не хотелось иметь собственный, пусть крошечный скальный храм?..

Теперь пещерок-алтарей здесь около двух с половиной тысяч, и они, словно пчелиные соты, покрывают склон километровой длины.
...По широким ступеням поднимаюсь к главному, исполинскому алтарю.

Согласно учению самой влиятельной буддийской школы, махаяны, существует не один Будда, «пробужденный», существо превыше богов, родившееся на земле в облике принца Сиддхартхи Гаутамы.

До этого Будды — жили и проповедовали в нашем мире не менее, чем шесть, не более, чем двадцать четыре подобных ему. А если взять бесконечную Вселенную, то в ней — цитирую — «в каждом из бесчисленного количества миров есть бесчисленное количество будд прошедшего, настоящего и будущего»...

Впрочем, более склонная к тайноведению школа ваджраяны утверждает, что главных, или медитирующих, дхьяни-будд существует всего пять. Верховный творец, Бхагаван (от этого имени — и славянское слово «бог») преобразил самого себя в этих пятерых духовных гигантов.

Четыре из них находятся по сторонам света, пятый — в центре мироздания. На центральное место буддийские богословы чаще всего «назначают» Будду Вайрочану, что значит «сияющий». Он — властелин пространства, хранитель закона вселенной — дхармы; он — воплощение непознаваемой сути всех будд, таинственный Ади-Будда...

Передо мной, выступая из прорезанной в горе алтарной апсиды, стоит 17-метровый Вайрочана. В раскосых глазах его — непостижимый покой нирваны. Статую высекли из толщи горной породы в конце VII века, когда наш Киев был лишь небольшой, никому не известной дерево-земляной крепостцою над Днепром... Слева от владыки — бодхисаттвы, благородные мудрецы-учителя.

Они добровольно отказались от вхождения в нирвану, чтобы наставлять и поднимать к высотам духа обычных земных людей. По мнению просвещенных буддистов, к бодхисаттвам принадлежит и Иисус Христос. Справа изображены грозные небесные цари, защитники закона дхармы. На их ладонях — пагоды с небесными созданиями, под ногами корчатся демоны, воплощающие все злое, темное и подлое.

...Одних лишь маленьких уступчатых храмов, высеченных из скалы, в Лонгмене более сорока. Есть миниатюрные пещерки, где с удобством расположились вполне кукольные божества. Каждый мастер ваял по своим практическим возможностям... и, может быть, по размеру души?

«В каждом человеке спит Будда». В простом земном человеке, который становится выше богов, когда пробуждается к любви и творчеству.
Хорошая вера.

Автобус сигналит, — свидание с Пещерой Ста Тысяч Будд окончено. А впрочем, ее подробно не осмотришь и за неделю. Остается надеяться на возвращение...