Надо сказать, что страны под названием Китай на свете нет и никогда не было.

Как и народа, именуемого китайцами. Эти слова образованы от названия народа кидань, который тысячу лет назад завоевал большую часть современного Китая.

На самом деле, страна всегда называлась Чжунго, что значит — Срединное царство, а сейчас носит имя Чжунхуа Жэньминь гунхэго, то есть Срединная Цветущая Народная республика.

---

Да и страной Китай назвать трудно. Когда-то императрица Екатерина Вторая заявила, что Россия — не страна, а часть света. В не меньшей мере это определение применимо и к Чжунго.

Здесь есть свои горы, одни из высочайших на свете, свои субтропики и тропики, океанский берег и острова, великие реки, леса и необозримые степи. Чжунгийская история также отличается каким-то особым размахом.

И началась она ненамного позже, чем у Шумера или Египта; и драматична не менее, чем история целой Европы. Грандиозные, неведомые остальному миру завоевательные, оборонительные и междоусобные войны сменялись мощными восстаниями.

Здешние «коллеги» Пугачева и Разина бывали удачливее, чем на Руси; вожаки крестьянских мятежей, по меньшей мере, дважды садились на императорский трон и основывали новые династии.

В мире пользуется непреходящей известностью полководец Бонапарт, ставший императором Наполеоном; но многие ли знают не менее крупного полководца Ин Чжэна, ставшего императором Цинь Шихуанди?..

Объединенная Европа Наполеона не просуществовала и десяти лет, объединенное государство Цинь живет более двух тысячелетий, превратившись в нынешний Китай.

За один лишь ХХ век здесь произошли две гражданских войны и одна отечественная, с Японией; причем, длилась она не четыре года, как наша, а восемь лет.

	Один из бронзовых хранителей парка Ихэюань
	Император Цань Лунь. При нем был создан парк Ихэюань

В Срединном царстве разворачивались невообразимо громадные стройки; здесь прокладывали величайшие в Азии каналы; чжунгийские мудрецы подарили миру порох и иглоукалывание, принцип ракетного движения и книгопечатание, компас и фарфор...

Хань жэнь, или чжунго жэнь, «люди Срединного царства», — так называет себя китайский народ, — недаром дали такое имя своей державе. В представлении предков, их родина была серединой мира, причем золотой серединой, истинным центром, а остальные земли — варварской периферией...

Центром центра, сердцем империи, начиная с XIII века, считался Пекин. Впрочем, что я! Пекина тоже никогда не было. Был и есть Бэйцзин, в переводе — Северная Столица. А средоточием Бэйцзина, главной точкой всего мира был Гугун, он же — Запретный город, резиденция императоров.

Вход в Гугун — с самой большой на Земле городской площади, называемой Тяньаньмэнь, площадь Небесного Спокойствия. Она действительно столь просторна, что могла бы вместить немалый жилой массив.

В центре — колоссальный Дом памяти Мао Цзэдуна; по сторонам — внушительные фасады правительственных зданий, Исторического музея и Музея китайской революции, — а впереди, за каналом, взятым в скобки белых горбатых мостиков, старинные ворота, от которых и получила название площадь.

Над ними — огромный портрет председателя Мао. Из-за стены виден верх великолепного старинного павильона. Он красуется на гербе нынешнего Китая; там, под сенью затейливой кровли XV века, трибуна, на которой руководители страны принимают праздничные парады. С нее 1 октября 1949 года Мао провозгласил Китайскую Народную республику...

Прежде, чем мы войдем в ворота Небесного Спокойствия, позволю себе небольшое отступление. Срединное царство и вправду исполнено мудрости. Здесь не осмысливают революцию, как трагичный разрыв в истории, не делят время на «до» и «после» нее.

Социально-экономический переворот 40-х годов был актом возвращения к тысячелетней традиции, очисткой ее плодотворной сути, если угодно — спрямлением отклонившегося пути...

В народном сознании решительный, хоть и прискорбно ошибавшийся Мао Цзэдун причислен к правителям великим и грозным, таким, как император Цинь Шихуанди; человечный Дэн Сяопин с его отказом «принести моральные ценности в жертву материальному обогащению» приравнен к легендарным справедливым царям Яо и Шуню...

Древность переплетается с современностью на каждом шагу, ибо старина для китайца всегда поучительна. В 2000 году одна из классических пекинских опер была возобновлена в связи с судебными процессами против госслужащих высокого ранга, дававших возможность своей родне неправедно обогащаться.

В опере говорилось о том, как во времена Цинской династии сам император Цань Лунь отправил на казнь родного дядюшку за кражу денег, отпущенных на строительство дамб и защиту населения от наводнений...

Даже флаг социалистического Китая, с золотыми звездами на алом фоне, вполне традиционен. Такова же и расцветка герба... Золотой (желтый) цвет — цвет земли, а также императорского дома. Никто, кроме членов августейшего семейства, не смел под страхом смерти иметь и желтую нитку в одежде. Земля — святыня для извечных пахарей долин Хуанхэ и Янцзы, основа государственности.

Красный цвет — огонь; согласно древнему учению «у син», «пять стихий», огонь порождает землю. Огонь — сила и власть, земля — кормилица; такое сочетание символизирует стойкость благополучия. Войдя в Гугун, мы убедимся, что золотистые чешуйчатые крыши дворцов покоятся на красных столпах и стенах...

Вообще же, вся китайская символика призвана зримо воплотить фундаментальное понятие ли. Это слово переводят, как ритуал; на самом деле, его значение неизмеримо шире.

Если в Космосе и в природе древние китайцы больше всего чтили естественный порядок, или «путь» вещей и явлений, то в жизни общества для них на первом месте стоял ли. Пожалуй, это понятие можно характеризовать, как стройную и стабильную систему отношений; как совокупность принципов, регулирующих поведение.

Ли противопоставляли неуправляемым, эгоистичным порывам человека, его темным разрушительным страстям. Великий философ Кун Фуцзы, известный у нас, как Конфуций, полагал, что для создания гармонии, как душевной, так и общественной, необходимы «преодоление себя и возвращение к благопристойности», даже во внешнем плане.

Тем, кому такой взгляд может показаться поверхностным, я напомню мысль Константина Станиславского о том, что актеру стоит изобразить внешние признаки чувства, а нужное внутреннее состояние придет за ними.

Помню свой, очень давний разговор с одной старой москвичкой, выпускницей института благородных девиц. Я тогда был крайне юн и отстаивал полную свободу самовыражения. Мудрейшая же Елена Ивановна привела случай из своей жизни.

Как-то раз она бежала по институтскому коридору, полная обиды на одну из подруг, готовая ударить или облить слезами первого встречного. Но вдруг из-за угла вышла ее классная дама. И вот — внушенный годами ли заставил девочку церемонно присесть, держась за юбку и почтительно склоняя голову...

Это был вполне автоматический поступок. Дама, благосклонно кивнув, проследовала далее, — а Лена внезапно почувствовала, что злость и обида оставляют ее! Достаточно было лишь внешне сдержаться...

Изучая историю Срединного царства, многие смеются, узнав, что в зависимости от ранга и звания государственный чиновник имел право на определенный размер дома, высоту порога, число слуг; на то, чтобы носить халат из парчи или из шелка, пуговицы роговые или металлические...

Все это входило в понятие ли. Но представим себе, что переживал чиновник, если за какой-то проступок его понижали по службе, и приходилось срезать почетные пуговицы, выходить на улицу всего с одним слугой, менять зонтик на более скромный!

Весь свет видел, что перед ним — виноватый, наказанный человек. Боязнь позора удерживала от дурных деяний. Через внешнее ли управлял внутренним, поддерживал в человеке ответственность, чувство собственной значимости...

Войдем же, наконец, в красные ворота Гугуна.
«Столица столицы» представляет собой квадрат, обведенный защитными рвами, обнесенный 10-метровыми стенами с башнями на углах и четырьмя симметрично расположенными воротами-заставами.

Периметр стен — девять километров. В огороженном пространстве, на мощеных площадях или искусственных возвышениях, раскинулись павильоны-дворцы, разбежались беседки и галереи, являющие глазу столь высокую степень искусства, что начинает кружиться голова. Строений здесь около десяти тысяч, и это не случайное число: в резиденции Небесного Царя ровно десять тысяч сооружений, а китайский император — всего лишь Сын Неба...


Гугун начали возводить в 1420 году, во времена второго императора династии Мин, энергичного строителя Чжуди. Работы продолжались полтора десятка лет; сто тысяч мастеров и миллион рабочих собирали эти деревянные здания на каменных фундаментах. Ни один египетский фараон не мобилизовал бы и десятой части такой трудовой армии!

Геометрия Запретного города строга: квадрат рассекает пополам центральная дорога, на нее «нанизаны» главные дворцы. Эта дорога — особенная: она была и осью Пекина, и главным меридианом всей империи, а стало быть, и Вселенной.

В соответствии с законами ли, все, что видит глаз, должно постоянно напоминать людям о духовно-нравственных категориях. То, что окружало двор Сына Неба, имело главную цель: направлять сердце и разум самого владыки, его семьи и вельмож к самоотдаче во имя блага государства. Этому служили даже названия дворцов: Высшей Гармонии, Совершенной Гармонии, Сохранения Гармонии, Соприкосновения Земли и Неба...

Серые мощеные просторы Гугуна необъятны, будто степные равнины. Издали здания радуют чудесным сочетанием алого и золотистого; гамму дополняет и белый мрамор оград.

На подъеме ко дворцу Баохедянь лежит, быть может, самая большая в мире, трехсоттонная мраморная плита, покрытая рельефами драконов, играющих среди туч.

Дракон, герб императора, как и желтый цвет, имеет отношение к земледелию. Это — символ водной стихии, рек, дождей, а главное, уникальной китайской системы орошения.

Можно сказать, плита — весомая аллегория того, что лежит в основе всей жизни Чжунго: земли, питаемой мириадами больших и малых каналов... Резные мраморные столбы вдоль террас, украшения фасадов также часто изображают драконов.

Вообще, сказочного зверья, металлического или каменного, во дворах павильонов предостаточно. Лев, как и в Европе, олицетворяет силу и могущество: но здесь он предстает в двух ипостасях.

«Ян», лев-самец, сжимает в когтях шар, знак мирового господства; «инь», львица, играет с детенышем. Так и сидят парами, охраняя вход в очередные сказочные палаты. Власть мыслится, как соединение отцовской защиты и материнского покровительства.

Из-за обилия львиных пар перед фронтонами не только Гугун, но и весь Пекин с большим основанием, чем известный западноукраинский город, мог бы носить название Львов...

Каждый из павильонов, большой или малый, можно рассматривать часами. Издали они стройны и величественны, вблизи — ювелирно изящны. Продуман каждый завиток резьбы по камню или дереву; плавно изгибаются углы крыш, отягощенные красными плодами фонарей, вдоль стен бегут ленты тончайших узорных росписей.

О фантасмагории музеев, полных драгоценной мебели, цветущего фарфора и медной утвари, словно перенесенной из царства эльфов, не напишешь и в толстой книге...

Бродя среди всего этого сверхизобилия форм и красок, я мысленно добавлял к нему выстроенные на площадях длинные ряды императорских солдат в старинных одеяниях, с блестящим оружием; толпы сановников и служителей, дымы благовонных курений, танцы девушек, подобных феям...

14 августа 1900 года сорокатысячная армия «цивилизованных» держав — Англии, Германии, Франции, США, царской России, Австро-Венгрии, Италии и Японии — под предлогом защиты своих послов от восстания ихэтуаней ворвалась в Пекин.

Началось разграбление Запретного города. Американский писатель Абрахам Меррит говорит о нем так: «Это зрелище сводило с ума... Солдаты над грудами драгоценностей, которые даже Морган не может позволить себе купить; солдаты с удивительными ожерельями на волосатых шеях, с карманами, наполненными баснословно дорогими камнями...

Мы были готами, грабящими имперский Рим. Войском Александра, набросившимся на увешанных золотом куртизанок в царском Тире! В таком грандиозном масштабе воровство превращается в эпический подвиг.»
Гугун пережил и это...

Кажется, уж в интимном-то саду императорской семьи августейшие пленники ритуала могли дать себе полную волю... ан нет! Снова напоминает об обязанностях властелина рогатый лев-дракон на бархатном газоне; и фантастический, увитый зеленью, освеженный сбегающими струями грот носит имя: Гора Концентрированного Очищения...

Через внешнее — к внутреннему... Не тут ли секрет невероятной долговечности и непобедимости Китая? Нужна ли обычному, несовершенному человеку полная свобода? Возможна ли она в принципе — в рамках общества? А если нет, то в какой мере, в каком обличье должны существовать ограничения? Не подскажут ли традиции Срединного царства?..

...От размышлений на скамье уединенного сада под стеной Запретного города меня отвлекают громкие голоса очередной экскурсии...