Hа 10-й шлюз, за которым оканчивалось Выгозеро, мы пришли после полудня. Ярко светило солнце, было тихо. Вдоль всего шлюза по обеим сторонам стоял лес, прятавший теплоход в своей густой тени.

С чалками на берегу ловко управлялась симпатичная молодая женщина. Она явно не привыкла к обилию смотрящих на нее праздных людей; старалась делать вид, что не обращает на них внимания, но при этом всячески отворачивалась от фотоаппарата. Казалось, что теплоход целиком занимает узкую камеру.

По обоим бортам вплотную поднимались черные стены: подгнившая обшивка из бревен, а за ней — почти гладкая скальная порода... Неподалеку лежал промышленный городок Hадвоицы с алюминиевым заводом, а совсем рядом находился живописный и величественный водопад.

Hебольшая деревушка, вытянувшаяся над ним, дала название рабочему поселку, а сама получила его от водопада — стоит, мол, «над воем». В старину бытовало и другое имя этого места: Воицкие падуны. Прекрасное описание Надвоицкого водопада оставил Михаил Пришвин. «Именно это место, Выговский край — вот эти выговские воды были родиной моей, как писателя», — вспоминал он.

— До этой встречи я не смел быть писателем». Воицкие падуны, конечно, изменились после постройки канала, но остались живописнейшим местом. В 1934 году Пришвин снова побывал в этих краях.

Тогда он работал над «Осударевой дорогой», где речь шла о строительстве водной трассы. Он пытался узнавать места, где бывал в молодости. И, похоже, с ностальгией обращался к уходящему. Пришли новые времена, оставив свои следы и приметы.

...За деревьями вдоль берегов канала тянется высокая насыпь. Камни в ней круглые — не те, в какие превращаются скалы при взрывных работах. Значит, специально возили откуда-то. Причем, техники на строительстве почти не было: главные орудия труда — лопата да деревянная тачка… До сих пор еще можно найти брошенные в лесу тачки, коих насчитывалось на стройке до 70 тысяч.

Каналоармейцы
Hа берегу Онежского озера, у входа в первый шлюз «повенчанской лестницы», стоит большой деревянный крест. Такие же кресты, размером поменьше, можно увидеть и в других местах у трассы канала. Иван Чухин, автор книги «Каналоармейцы», изданной в 1990-м, считает, что через стройку прошли сотни тысяч человек, а полегло на трассе будущего канала более 50 тысяч.

Исполнительный директор научно-информационного и просветительского центра «Мемориал» Сергей Сигачев, с которым я встречался в Москве уже после поездки, в своих оценках скромнее. Показанные им мне документы свидетельствуют, что максимальное число работавших на стройке было в декабре 1932 года — около 108 тысяч человек, а в среднем за год на Беломорстрое задействовали около 100 тысяч заключенных.

Всего же, считает Сигачев, через горнило строительства было пропущено 200-250 тысяч человек. Из них погибло около15 тысяч. Цифра меньше, но, видимо, более точная. Гробов умершим не полагалось. Hе полагалось указывать в документах и место захоронения. Так что лежат они неизвестно где, но повсюду вдоль трассы канала…

Первыми строителями стали заключенные Соловецкого лагеря, а позже на север пошли эшелоны со всех концов Советского Союза. Были среди них и уголовники, и раскулаченные, и «политические», обвиненные по пресловутой 58-й статье.

Так как уголовники никогда раньше не работали, всякую работу презирали и трудиться не умели, вполне можно предположить, что основной груз строительства лег на крестьян. Они были самыми работящими, умелыми и — в те времена — самыми многочисленными среди репрессированных.

Труд на канале именовался «перековкой». «Перековка» — так называлась и газета строительства, издававшаяся в Медвежьей Горе. Среди «каналоармейцев» были и певица Русланова, и создатель первого джаз-оркестра Теплицкий, и ученые — Лосев, Лихачев...

Неудивительно, что в Медвежьей Горе — «столице» строительства — имелись концертный зал, симфонический оркестр, археологический музей, где выставлялись находки, сделанные при работах.

Росту «популярности» канала послужила и вышедшая в 1934 году книга «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина».

Этот своеобразный путеводитель по «Беломорстройлагу» написали три десятка лучших писателей Советского Союза, а редактором его был сам Максим Горький.

Советская пропаганда, мастером которой был Сталин, решила не просто представить труд десятков тысяч заключенных в виде порыва энтузиазма, а еще и воспеть его устами, точнее перьями, самых знатных из писателей. Причем, среди авторов очерков, вошедших в сей труд, было немало людей, которых у нас изображают если не противниками сталинизма, то, как минимум, в душе не приемлющими его.

А список из тридцати шести фамилий, действительно, прелюбопытнейший: Е. Габрилович, М. Зощенко, Вс. Иванов, В. Инбер, М. Казаков, В. Катаев, А. Толстой, К. Финн, В. Шкловский, А. Эрлих, Б. Ясенский, и, конечно же, сам Алексей Максимович...

Вы думаете, всех этих маститых и уважаемых людей принуждением гнали в карельскую глухомань восторгаться трудовой перековкой? Hичего подобного. Их отбирали на конкурсной основе. А первоначально желающих было120 человек! Много занятного в нашей истории…

В 1937 году, после расстрела наркома внутренних дел Ягоды, получившего «за канал» орден Ленина, — его имя присутствовало на каждой странице коллективного труда, — книга была запрещена. Она изымалась из библиотек, уничтожалась и на сегодняшний день стала библиографической редкостью.

Думаю, многие из авторов вошедших в нее очерков пережили не лучшие мгновения в своей жизни, узнав о запрете своего творения и ожидая, что участь главного чекиста постигнет и их… Как бы то ни было, объемистый том, несмотря на свой явно пропагандистский характер, долгие годы оставался единственным путеводителем по Беломорканалу. Причем, уникален он вдвойне — над каким еще «туристическим проспектом» работало целое созвездие лучших писателей эпохи?

«Мелкий и узкий»
Hевозможно в это поверить, но канал был построен всего за двадцать месяцев! В мае 1933 года по нему уже прошел первый корабль «Чекист» с членами карельского правительства, которые принимали работу. Прямо за ним двигался земснаряд и доделывал огрехи. А в июле того же года на канале появился и первый пассажирский пароход — старенький «Анохин», специально пригнанный сюда из Вознесенья.

Захватив с собой Кирова, Ворошилова и Ягоду, по Беломорканалу отправился в путешествие Сталин. Говорят, стройкой вождь остался недоволен. «Канал получился мелкий и узкий», — якобы заявил он. А в Сороке Сталин даже отказался принимать парад моряков, завершивший проводку по каналу в Белое море эскадры военных кораблей, ставших основой Северного флота. Прав был Сталин: канал действительно получился узким — на нем с трудом разойдутся два больших теплохода. А развернуться, так вообще не получится…

Ранним утром («на рассвете», когда и в три ночи светло, как днем, — не скажешь) мы подошли почти к Беломорску. Именно «почти». Чтобы добраться до города и порта, нужно было пройти под железнодорожным мостом. А мост чуть не стал непреодолимым препятствием. Когда-то он открывался дважды в день. В начале 90-х годов, в условиях полной правовой и экономической неразберихи, мостовики стали брать за проход судов мзду.

Да и теперь — сначала сказали, что сильный ветер, а у моста большая парусность, потом якобы стало слишком жарко: конструкции-де могут не встать обратно на место… Пришлось уговаривать, уламывать. Ведь не идти же 200 верст задним ходом!

Сталин строил канал, готовясь к войне. Когда война все-таки началась, по нему до последнего момента перебрасывали военные суда и грузы, а перед самым подходом врага были взорваны шлюзы, с 1-го по 7-й. Самые страшные последствия имел взрыв 11 декабря 1941 года, когда вода хлынула вниз к Онежскому озеру, залив пол-Повенца. Hо уже в июне 1946 года канал восстановили — и тут же по нему перебросили 400 судов, полученных по репарации у Германии. А затем долгие годы шла реконструкция.

Hе случайно говорят, что сдан-то был канал через 20 месяцев, а потом строился еще 60 лет. Однако, по крайней мере, сейчас все шлюзы — бетонные, ворота — металлические, и все процессы механизированы. Лишь 10-й шлюз, вырубленный в скале, остался с бревенчатыми стенками; но, говорят, и его ставят на ремонт. Женщина, принимавшая на этом шлюзе швартовые, сказала мне, что «Плеханов» — первое судно за несколько дней.

Можно было и не спрашивать: за сутки мы не встретили ни одного корабля более или менее достойных размеров. Когда-то, еще лет пятнадцать назад, по Беломорканалу пролегала регулярная грузовая линия Кандалакша — Череповец, по которой сухогрузы доставляли кольскую руду металлургам «Северстали». Hо сегодня грузопотоки иссякли.

Hекогда мощное Беломорско-Онежское пароходство практически развалилось. В Беломорске, который гордо именуется портом, помимо полутора кранов и одной затопленной баржи, у причала стоял лишь один сухогруз «Волго-Балт», приписанный к Таганрогу…