В 1517 году близ старинного польского города Кракова расположились усталые, измученные пленники. С затаенным изумлением рассматривали их местные жители.

Громадная, страшная в своей неизвестности Русь, страна снегов, откуда пригнали этих людей, была в то время загадкой для остальной Европы.

В книгах античных географов можно было прочесть, что там, возле огромных Рифейских гор, живут нервы, способные превращаться в волков, гипербореи, не знающие естественной смерти, воинственные амазонки, одноглазые аримаспы, которые владеют несметным количеством золота.

"За аримаспами и Рифейскими горами проклятая часть мира, где постоянно идет снег", - писалось в одной из тогдашних хроник.

---

Многие пытались расспрашивать пленных об их стране, но только один человек добился их доверия - профессор медицины местного университета Матвей Меховский.

Исторические документы — а все удивительные сведения, которые будут здесь рассказаны, взяты только из документов — не сообщают, чем сломал лед недоверия между собой и пленными Матвей. Быть может, он врачевал раны, помогал деньгами и добротой, которая на чужбине дороже всяких денег.

По вечерам профессор торопливо записывал все, что узнавал днем: он готовил трактат "О двух Сарматиях". В трактате он писал о Восточной Европе, о ее истории, географии, нравах и обычаях жителей.

Матвей Меховский, смеясь над баснями древних авторов, старался излагать только проверенные факты. Правда, не все верили и его трактату. Ученый-географ Франческо да Колло, например, не поверил, что Волга впадает в Каспийское море, и обстоятельно "доказывал" невозможность этого.

Одно из сообщений трактата казалось особенно неправдоподобным. Меховский пытался проверить смутные слухи, что у неприступных Рифейских гор есть бездна, в которой спрятана колоссальная статуя из чистого золота.

Ему отвечали, что никаких неприступных гор в московской земле нет, но в лесах за Вяткой и Пермью действительно находится почитаемая местными племенами Золотая баба, которой все жертвуют что могут, хотя бы шерстинку из одежды. Точно об этой бабеникто не знает, потому что сделали и караулят ее люди не русские, местная чудь.

Но и самим чудинам бабу не показывают их колдуны. — Правда ли, что эти люди — одноглазые аримаспы? — спрашивал профессор. — У нас так чудина не называют, — отвечали ему. — Но верно, если встретишься с ним в бою, то можно признать его за одноглазого, потому что когда он целится из лука, то зажмуривает один глаз.

Сообщение о Золотой бабе на делало в Европе немало шуму. С этого времени на картах, изображающих Русь, у берегов Ледовитого океана стали рисовать благообразную женщину — даже женщину с детьми, потому что скоро об этой статуе появились дополнительные известия...

Барон Сигизмунд Герберштейн, австрийский дипломат, дважды побывал в самой столице Русской земли Москве и написал о ней обстоятельное сочинение.

— Правда ли, что в земле, называемой Вятка и Пермь, у вас стоит Золотая старуха? — допытывался у московитов Герберштейн.
— Наши люди к Уралу ходили и про ту Золотую старуху узнавали, — отвечали ему.
— Теперь она стоит за Уралом, в земле Обдорской. — Видел ли ее кто-нибудь из ваших? — Нет, видеть ее невозможно.

В 1549 году вышла из печати книга Герберштейна "Записки о московитских делах". "Злата баба, — эти слова Герберштейн написал по-русски латинскими буквами, а дальше продолжал гю-латыни, — т. е. Золотая старуха, есть идол, находящийся при устье Оби в области Обдоре на более дальнем берегу...

Говорят, что этот идол, Золотая старуха, есть статуя в виде некоей старухи, которая держит в утробе сына, и будто там уже опять виден ребенок, про которого говорят, что он ее внук. Кроме того, будто бы она поставила там некие инструменты, которые издают постоянный звук, наподобие труб. Если так, то я думаю, что это происходит от сильного непрерывного дуновения ветров в эти инструменты".

...Сквозь даль четырех столетий перед нашими глазами встают бескрайные лесаь Северной Сибири. Редки, убоги были здесь поселения, бедны, забиты люди. Когда им становилось совсем уж невмоготу в одиночку сражаться с суровой природой, они собирали что есть самого ценного в доме и уходили вниз по Оби и Енисею к океану.

Вот пройдены сотни верст, пережиты лишения и опасности. Измученный человек выходит на берег холодной реки — и над верхушками сосен вдруг на встречу ему несется стонущий вой, заглушенный расстоянием. Путник падает. Дальше идти нельзя. Дрожащими руками он раскладывает на земле дары: их заберут хмурые, словно немые, потомственные хранители святыни, которые ходят в странных красных одеждах...

А теперь вернемся в наш здравомыслящий век и попробуем разобраться: что же представляло собой это золотое пугало, которое тем и было страшно, тем и обезоруживало природный здравый смысл людей, что его никто никогда не видел. Вспомните безобидную лакированную матрешку, внутри которой помещается другая поменьше, а в той еще и еще...

И те, кто теперь точит и раскрашивает матрешек, и, конечно, те, кто уверенными ручонками добирается до самой маленькой, самой потаенной куколки, не знают, что некогда ее свирепая бабушка обирала бедных и темных людей, что она олицетворяла самую великую тайну природы - тайну продолжения рода. Только так можно понять слова Герберштейна о старухе, ее сыне и внуке.

До наших дней вопрос о том, как организм воспроизводит сам себя, остается невыясненным до конца. Тем более не могли правильно объяснить это люди, жившие в сибирских лесах сотни лет назад. Они полагали, что в теле каждой женщины скрываются ма ленькие дети, а в девочках, кото рые сами еще не родились, — еще меньшие дети, и так без конца.

Такая, с позволения сказать, гипо теза носит в науке название "пре формизма" — она возникала в раз ное время у разных народов. Несмотря на трогательное едино мыслие создателей ложной теории преформизма, ни один народ на свете, кроме нашего, до матреш ки не додумался. Неисчислимое количество разных чудищ было выдумано и древними египтянами, и индийцами, и народами Африки.

С птичьими головами, многорукие; то уродливо-отталкивающие, то прекрасные боги и богини населя ют сейчас музеи, а вот такого яр кого символа чередования поколе ний среди них нет.

Золотая баба впервые прямо упоминается в русской летописи, датированной 1398 годом. Значит, шестьсот лет назад она уже су ществовала. Неясные указания на нее находятся и в сам^м начале нашего летописания. Не исклю чено, что именно богатые зо лотом аримаспы, о которых гово рил древнегреческий историк Ге родот две с половиной тысячи лет назад, были ее первыми создате лями.

Геродот говорит, что аримаспы сами не добывали золота, а полу чали его от каких-то "грифов". Первая Золотая баба не могла быть особенно большой. Накапли вая золото, аримаспы, как это предусмотрительно делали и дру гие народы, могли обращать весь запас в священные предметы, на пример в статуи богов. Когда за пас увеличивался, отливали новые статуи.

Но вполне мог возникнуть и такой прием: из нового металла делать оболочку для старой свя тыни, тем самым увеличивая ее размеры. С этим приемом пришла и преформистская символика матрешки — быть символом плодоро дия, богатства и удачи.

Но довольно домыслов: у нас есть факты хоть и недавнего про исхождения, но все же немало важные. Лет сто тому назад этно графы, начав систематическое изучение Приуралья и Зауралья, обнаружили следы Золотой бабы — Му-Кылчин. Это были, конечно, не ограды в заповедных лесах и не склады приношений — следы остались в памяти людей.

Когда-то, очень давно, как го ворили старики, сокровищница на ходилась действительно у Вятки и Перми, где-то в верховьях реки Камы, — в земле, которая тогда звалась Биармией. Но от Новгорода и от Москвы сюда шли русские поселенцы.

Тогда хранители перенесли Золотую бабу за Урал, спрятали ее в пещере, что в истоках реки Сосьвы у горы Денежкин ка мень. Потом через болота Концы и Юконды ее вынесли на Обь. Этнограф Хр. Лопарев записал воспоминания о том. что баба стояла у Белых гор, где Обь сливается с Иртышом.

Другой этнограф, К. Носилов. совершил длинное путешествие по следам бабы. В верховьях Конды он нашел дряхлого старика манси, который был не только причастен к некоторым тайнам Золотой бабы, но даже хранил у себя серебряную отливку с нее. Отливка была маленькая, возможно — с самой древней, внутренней части составной статуи. После того как однажды некий молодой манси по имени Сенька украл ее, продал попу и старики едва выкупили ее обратно за десяток лучших соболей, хранитель Серебряной бабы носил ее всегда за спиной и никому не показывал. Где она теперь — неизвестно.

Если бы местный священник не поддался соблазну спекуляции и отправил отливку "богопротивного идола", как полагалось, по начальству, мы, может быть, имели сейчас представление хотя бы о части бабы. — Где же сама Золотая баба? — допытывался Носилов у старика.
— Здесь, на Конде, ее нет давно, — неохотно отвечал тот. — Унесли к Казыму, а может быть, в Таз (Тазовскую губу).

Несколько позже этнограф С. Кузнецов обнаружил сравнительно свежую легенду о том, что Му-Кылчин и все ее семейство стали невидимыми. Попросту говоря, бабу спрятали. Где, когда - неизвестно. Последние хранители сумели до конца сохранить тайну ревущего золотого идола.

Но если немного продолжить на карте путь, который прошла Золотая баба аримаспов, убегая от новой жизни, неумолимо наступающей на ее дикие владения, то линия упрется в место, которое, кажется, самой природой приготовлено для сокрытия кладов. Это мрачные, безжизненные горы Пу торана на Таймыре. за ныношним индустриальным Норильском. Там до сих пор есть места, где не ступала нога человека.

И. может быть, там, в пещере, которую уже никто из живых людей не помнит, вместе со своими трубами на истлевших мехах лежит гигантская драгоценная матрешка - безмолвный свидетель тысячелетней истории нашей земли, игрушка мрака, который ушел навсегда...