Как отмечают хроники, составленные флорентийцем Джузеппе Виллани, эта кораблестроительная практика началась после вторжения пиратов из Байонны в Средиземное море. Пиратский флот состоял из ганзейских коггов, построенных на севере Европы.

Захваченные суда очень заинтересовали каталонцев, венецианцев и генуэзцев. Могущественные средиземноморские города и до того строили большие торговые корабли-нефы, объединяли их во флотилии, — но нефы были, по сути, плохо управляемыми, неповоротливыми и медлительными деревянными ящиками.

Ганзейские же суда сочетали высокую остойчивость с прочностью корпуса, которая позволяла им ходить в океанских просторах. Получив доступ к опыту северян, средиземноморские корабелы начали улучшать конструкцию своих судов.

Имя, данное этим новым, усовершенствованным кораблям, — каравелла. Именно они сыграли важнейшую роль в планах Генриха Мореплавателя. Вначале суда были неказисты, — но можно с уверенностью сказать, что элегантными, маневренными и быстрыми сделал каравеллы опыт португальских кораблестроителей и моряков.

Годы напряженного труда, тщательного сбора данных об африканском побережье, строительства хорошо оснащенных и вооруженных судов, воспитания отважных капитанов, — эти годы дали свои результаты.

В 1417 году двое португальских дворян, посланных Генрихом Мореплавателем к берегам западной Африки, Жоан Гонсалу Зарку и Триштан Тейшейра, обогнули мыс, считавшийся роковым для мореходов и даже носивший имя Нон — по-латыни «нет». Но налетевший шторм отнес их корабль далеко в открытое море.

Там моряки случайно увидели остров, названный ими Порту-Санту. Обследовав новооткрытую землю и пополнив запасы питьевой воды, путешественники вернулись к родным берегам.

Спустя год Зарку и Тейшейра опять приплыли к Порту-Санту, но на сей раз заметили на юго-востоке черное пятно. Португальцы направились к нему — и вскоре увидели поросший лесом остров, который назвали Мадейра, что означает «Лесистый»...

Прошло еще пятнадцать лет, прежде чем португальцам удалось обогнуть мыс Бодахор, охраняемый, как тогда говорили, сильными морскими течениями и свирепыми ветрами.

В 1434 году смелый и честолюбивый капитан Жил Эаниш после третьей попытки прошел мимо этого страшного мыса, лежащего в двухстах километрах южнее Канарских островов. По мнению современников, «подвиг Жила Эаниша можно сравнивать только со славнейшими подвигами Геркулеса».

Ободренные этим примером, Антан Гонсалвиш в 1441 году и Нунью Триштан в 1444 году продвинулись еще дальше на юг. Первый привез с собой немного золотого песку с берегов реки Рио-де-Оро, а второй достиг устья реки Сенегал, где захватил десятерых негров, которых доставил в Лиссабон и продал в рабство по очень высокой цене. У

каждой медали — две стороны: вместе с эпохой великих открытий началась торговля «черной костью», с течением столетий опустошившая африканский материк...

Начиная с 1444 года, португальцы стали отправлять целые флотилии в Африку за рабами. На людей охотились со специально выдрессированными собаками.
Увы, дон Энрике не только одобрял этот позорный промысел, но и требовал для себя пятую часть доходов от него. Он был сыном своей эпохи...

Португальский летописец, восхваляя своих соотечественников, повествует об одном особенно удачном походе за рабами: «Наконец-то Господу Богу угодно было даровать им победоносный день, славу за их труды и вознаграждение за убытки, так как в этот день было захвачено мужчин, женщин и детей 165 голов».

Бартоломео Диаш
Церковь XV в. в городе Лагош

Работорговля, несомненно, ускорила дальнейшее продвижение португальцев — к южным берегам Западной Африки.
В 1445 году Диниш Диаш сумел обогнуть Зеленый мыс и исследовал часть побережья Гвинейского залива. В следующем году португальцы открыли Азорские острова. Еще десяток лет спустя венецианец Альвизе да Кадамосто, состоявший на службе у Генриха Мореплавателя, открыл восточную группу островов Зеленого мыса.

Всякий страх перед путешествиями в Африку исчез. Роковой рубеж, за которым, как суеверно полагали раньше многие европейцы, «воздух жжет, словно огонь», был оставлен позади. Экспедиция следовала за экспедицией, и каждая прибавляла что-нибудь новое к известному.

Но скоро первопроходцам начало казаться, что африканский берег тянется бесконечно далеко. Чем дальше продвигались путешественники на юг, тем яснее им становилось, насколько трудно достигнуть желанного мыса — крайней южной точки континента. А его было необходимо обогнуть, чтобы выйти на дорогу к вожделенной Индии...

Д. Диаш, Н. Триштан, А. Фернандиш и другие в период с 1434 по 1460 годы обследовали и нанесли на карту свыше 3500 километров западноафриканского побережья.

Их экспедиции планомерно продвигались вдоль берега в поисках природных ископаемых, в первую очередь, золота, а также невольников. Наряду с грандиозными планами открытия и освоения новых земель, Генрих ставил задачи, связанные с обогащением королевской семьи и дворянства.

А богатство могли принести как раз две «статьи» — золотые прииски и рынок невольников, способных бесплатно выполнять самые трудоемкие работы... Потому-то посланцы дона Энрике и положили начало португальской колонизации ряда районов Африки.

В 1486-1487 годах, ведя флотилию из трех кораблей с экипажем в 60 человек, Диаш первым из средневековых европейских мореплавателей достиг южной оконечности Африки.
Плавание было очень трудным, многие моряки умерли от болезней и тяжелой работы.

В бухте Алгоа экипажи взбунтовались, и Диаш был вынужден повернуть назад в Португалию. На обратном пути его корабли открыли мыс Доброй Надежды.

Вскоре картографы правильно оценили это открытие, поняв, что найдена та самая, «не дававшаяся в руки» много лет, крайняя южная оконечность Африки, за которой открывается путь в Индию...

Несмотря на свой подвиг, Диаш по возвращении домой впал в немилость. За время его отсутствия на место любимцев короля выдвинулись новые мореплаватели, в том числе Васко да Гама. Диаш был отстранен от активного мореходства, но не удален от подготовки новых плаваний.

Жуан II оставил его при себе советником, назначил ответственным за снаряжение флотилии Васко да Гамы, — тот намеревался пройти далее по маршруту, проложенному Бартоломео. Талантливый организатор, Диаш сумел вложить весь свой опыт в подготовку чужой экспедиции...

По приказу Мануэля I, сменившего умершего Жуана II, в июле 1497 года Васко да Гама отплыл в Индию. В путь отправилось три корабля — «Сан-Габриэль», «Сан-Рафаэль» и «Берриу».

Собственно, да Гама был не мореплавателем, а офицером, кадровым военным, отличившимся в ряде морских сражений.

Человек жесточайшей воли, он не гнушался никакими методами в достижении своей цели. Будучи полной противоположностью Диаша, да Гама во главу всего ставил конечный результат, которого он и его подчиненные должны были добиться любой ценой.

Корабли добрались до мыса Доброй Надежды и обогнули африканский континент; далее экспедиция последовала на север, вдоль восточных берегов.

В начале 1498 года флотилия вошла на рейд сомалийского порта Малинди. Здесь на борт был взят арабский лоцман ибн Маджид, который в мае того же года и привел флотилию Васко да Гамы к берегам Индии.

Корабли ошвартовались в средневековой Калькутте, центре арабо-индийской торговли. Таким образом, да Гама стал первым европейцем своего времени, который пересек Индийский океан и установил торговые отношения с правительством Калькутты в обход арабов.

Однако португальцы не добились тех результатов, на которые рассчитывали. Им не удалось организовать в Калькутте свои фактории. Этому, в первую очередь, противодействовали арабские купцы, а уж под их воздействием — и правители города.

Да Гама был взбешен, — но, имея в своем распоряжении всего три корабля, не решился предпринимать какие-либо военные действия.
С грузом пряностей португальцы отправились назад — и в сентябре 1499 года достигли Лиссабона. Плавание да Гамы было настолько сложным и опасным, что за его время из 168 человек в живых осталось только пятьдесят пять.

Но отважные моряки отдали свои жизни за то, чтобы два океана отныне не разобщали, а объединяли разделенные тысячами километров Европу и Индостан. Рухнула стена, искусственно созданная арабским халифатом.

Чтобы укрепить достигнутые позиции, португальцы быстро организовали новое индийское плавание. На этот раз в нем участвовало двадцать крупных судов; они везли вымуштрованную пехоту и целый артиллерийский парк. Возглавлял армаду произведенный в чин адмирала Васко да Гама. Экспедиция вышла из Лиссабона весной 1502 года и без особых препятствий добралась до берегов Индии.

Не вступая ни в какие переговоры, да Гама начал военную операцию, в результате которой Калькутта и ряд других городов на побережье были разрушены.

В этот раз адмирал сумел навязать индийским правителям свои условия. Были построены крепость в Кочине, ряд укрепленных факторий на побережье Индии и на восточном берегу Африки. Корабли вернулись в Португалию через полтора года после отправки, с большим грузом пряностей.

В промежутке между плаваниями Васко да Гамы король поручил Диашу подготовку еще одной экспедиции в Индию. Возглавил ее Педру Алвариш Кабрал. Диашу было поручено командование одним из кораблей.

Кабрал был опытным мореходом, достойным исполнителем замыслов Генриха Мореплавателя, — однако значительно уступал в опыте Диашу.

Почему именно на него, а не на первооткрывателя мыса Доброй Надежды, пал выбор монарха, — остается загадкой. Может быть, Диашу так и не смогли простить бунт, вследствие которого корабли Бартоломео вернулись, не достигнув берегов Индии...

Как бы то ни было, Кабрал допустил роковую ошибку во время плавания вдоль берегов Африки. Флотилия сбилась с намеченного курса — и была отнесена океанским течением на запад, к еще неизвестной тогда земле.

Намного позднее было установлено, что корабли Кабрала достигли берегов Бразилии!

Флотилия повернула вспять — и еще раз пересекла Атлантику, теперь в восточном направлении. У крайней южной точки Африки экспедиция подверглась невиданно сильному шторму; погибло несколько кораблей, в их числе — и тот, которым командовал Бартоломео Диаш...

Экспедиция Кабрала все же достигла Индии и вернулась в 1501 году в Лиссабон. Имена всех этих смелых и целеустремленных людей увековечены историей...

О превратностях судьбы португальских мореходов я размышлял, укрывшись от ветра под мощным сводом старинного здания. Надпись у дверей гласила, что это — смотровое укрытие для наблюдателей. Узенькие окошки, выходившие на океан, были «глазами» португальского форта в Сагреше.

Время шло быстро; паруса, давно замеченные мной на горизонте, приблизились к оконечности мыса. Я напряг зрение — и различил пять больших современных яхт, а рядом с ними... каравеллу.

Точнее, еще одну копию португальской каравеллы, подобную той, что мы видели в Лиссабоне. Да, любят португальцы свою героическую историю, часто поминают моряков, чьими усилиями было укреплено средневековое могущество Португалии.

Самые яркие страницы прошлого страны связаны с их именами — и, в первую очередь, с именем человека, чьей воле была обязана своим началом эпоха географических открытий и который скончался в 1460 году, не дожив до главных триумфов своих питомцев...

Преодолевая ветер, возвращаюсь ко входу в форт. Недалеко отсюда в 2001 году была установлена каменная стела с крестом. У ее основания президенты Португалии и Бразилии заложили бронзовую доску, на которой выгравированы два имени: Педру Кабрала, открывшего Бразилию, и принца Генриха Мореплавателя.