Вскоре после прибытия в Лиссабон Бинь сочинил восьмистишие «Радуюсь своему прибытию на Запад». В этом стихотворении Бинь следует установившимся канонам, в частности, следит за параллелизмом строк и их смысла.

Северное море — верил: одолею
тысячи замов (миль) пути.
Западное небо — уступило оно,
ко мне приблизилось.

Атлантика у португальских берегов воспринималась Бинем как Северное море (вода здесь и в самом деле довольно холодная), а сентенция о приблизившемся «западном небе» говорит о том, что он хотел передать свое беспредельное изумление от того, сколь успешно завершилась эта его авантюра — бегство из Макао и трудный переход через три океана.

Выражение благодарности Богу — это, конечно, знаковый момент, но вместе с тем автор выражал признательность людям, которые помогали ему в пути — вьетнамцам, китайцам, англичанам, португальцам:

Прежде всего, наверху —
это милость владыки Небесного.
Потом, внизу —
благоволение десяти тысяч народов.

По-видимому, это самое раннее из известных сейчас науке вьетнамских стихотворений о путешествии в Европу.

Сойдя на португальский берег, Бинь первым делом купил на свои скудные средства то, с помощью чего мог войти в незнакомый мир: португальские книги, увеличительное стекло («чтобы рассматривать карту») и подзорную трубу.

Ему было интересно все: улицы и дома Лиссабона, школы и медицина, газеты, почта, библиотеки и типографии, ветряные мельницы и мануфактуры, лотереи и страховые общества, внешняя и внутренняя торговля Португалии, церковная жизнь, быт и обряды жизненного цикла, особенно погребальные ритуалы, и, разумеется, королевский двор, где он был принят доном Жуаном VI в официальном качестве «посланника христиан Аннама», т. е. Вьетнама.

После этого в судьбе Биня и его спутников произошла разительная перемена.

«Тогда Его Величество пожаловали нам жилье, повелели выплачивать пенсию на еду и одежду и дать все что нужно; потому не было у нас нехватки ни в чем: куда-нибудь надо поехать — к услугам экипажи, запряженные лошадьми; есть слуга, чтобы прибрать постели и циновки, а также чтобы привести в порядок штаны и рубашки; причем, все оплачено; постель здесь с одеялами и подушками, а вместо циновки — ткань; рубашек множество; белую рубаху, что надевают к телу, надо каждую неделю менять и стирать — на то есть прачка; брадобрей приходит два раза в неделю и бреет.

А кто заболеет, того кормят курятиной — подают сразу полкурицы, два врача приходят осмотреть кровеносные сосуды».

Как видно из этой цитаты, Бинь воспринимал португальские реалии через призму вьетнамского бытового и культурного опыта: постель для него была немыслима без циновки; вьетнамский врач, в отличие от своего европейского коллеги, ставит диагноз, рассматривая кровеносные сосуды больного.

На аудиенции в королевском дворце для Биня особенно существенными были любые детали и жесты, которым он придавал символическое значение.

«Мы ожидали в загородном дворце; Государь, выйдя в зал, остановился, я тотчас опустился на колени, протягивая дары, а три аннамских клирика совершили лай (особый почтительный поклон. — Н.Н.); после того как они совершили лай, Государь принял дары из моих рук и передал свите; потом задал вопросы, прежде всего — о делах государя Аннама, а потом мы доложили просьбы наших христиан...
Государь не приказал свите взять у меня из рук подарки, а сам лично взял их, выказав уважительность».

Как особую королевскую милость Бинь воспринял приглашение осмотреть роскошный парк:

«После этого Государь повелел, чтобы нам разрешили осмотреть сад, мы тотчас туда пошли, гуляли по одной дорожке, по другой, время от времени встречая Государя, прохаживающегося со свитой; он остановился и заговорил».

Ловкий Бинь сумел повернуть разговор на больной вопрос о христианах Вьетнама, опекаемых иезуитами. Королевская чета явно демонстрировала свое милостивое отношение к вьетнамским пилигримам. А под конец Жуан VI решил угостить их великолепным зрелищем фонтана:

«Каменные изваяния животных, вплоть до лягушек и жаб по краям колодца, стали пускать изо ртов воду, которая взлетала высоко и падала в колодец: будто грянул ливень, потому что тридцать шесть струй били изо ртов животных и из каменного столба, тоже с изваяниями, что стоял посредине колодца; вода все била вверх и на пиках напряжения взлетала выше верхушек деревьев. Благодарение Господу, мы в тот день порадовались».

Бинь обнаруживает склонность мыслить широко, всемирными масштабами. Такое тогда еще не было свойственно интеллектуалам Вьетнама и других стран Азии.

Символом всеобщих мировых связей для Ф.Биня, получавшего в Лиссабоне письма из Макао и Бразилии, служила почта, а почтальон, мчавшийся сквозь ветер и дождь на коне, приобретал в его глазах почти героический облик.

Всемирный масштаб мышления Филиппе Биня, перераставший традиционные стереотипы, проявился, например, в его рассуждениях о торговле какао, в которых он касался экономических проблем Филиппин, Макао, Португалии и Бразилии.

Удивляясь относительной дешевизне чашки какао за утренним завтраком жителя Лиссабона, Ф.Бинь пытался постигнуть механизм мировой торговли. Его рассуждения о чае, привозимом из Китая, тоже сопровождаются экономическими расчетами и соображением о том, чтобы португальская корона озаботилась созданием в Новом Свете (Бразилии) чайных плантаций.

Кстати, Филиппе Бинь доказывал, что чай, этот символ дальневосточной культуры в Европе, был воспринят здесь узко утилитарно, не в пример Вьетнаму, где получила развитие утонченная культура вкушения чая. Биня потрясло то, что португальцы портят лучший чай, поскольку усвоили абсурдную, с его точки зрения, привычку пить чай с сахаром: благодаря этому, «хороший чай все равно что плохой».

Старший современник Ф.Биня, вьетнамский поэт, ученый, государственный деятель Нго Тхи Ням (1746—1803) числил чай среди четырех вещей (поэзия, дворцовая музыка, чай, цветы), которые «не дано ощутить и понять пошлому человеку».

Биню было свойственно толерантное отношение к различиям в обычаях людей разных культур, которое, например, очевидно в его колоритном рассуждении о мясе съедобном и несъедобном:

«Некоторые говорят, что есть змеиное мясо - грех, потому что змей соблазнил госпожу Еву; но змей, соблазнивший госпожу Еву, не дожил до Великого потопа, а если даже и дожил, то, конечно, не был допущен в Ноев ковчег и погиб. Но то, что люди не едят его мясо, это просто воздержание, потому что на Западе змей нарочно выращивают, чтобы кормить больных чахоткой.

А в монашеском ордене Св. Бруно выращивают обычных и морских черепах, лягушек для больных монахов, так как они приняли обет не вкушать мяса шести домашних животных. Ну, а что касается змей, то мы просто питаем к ним отвращение так же, как к жабам, поэтому не дерзаем их есть.

На Западе едят зайчатину, как и мы, но не едят конину, мясо осла, собачатину, мясо кошек, мышей — из-за отвращения; однако ведь буйволы и быки все равно, что ослы и лошади, а зайцы все равно, что кошки, разница вроде бы невелика; это вот, как у нас: мясо крупных лягушек едим, а мелких — нет, хотя они одной породы».

В Португалии Бинь стал свидетелем оккупации этой страны наполеоновскими войсками; поэтому он с интересом следил за событиями Отечественной войны 1812 г., искренне сочувствовал России и радовался ее успехам.

Простим ему некоторые оценки, расходящиеся с выводами современной исторической науки, например, о значении русских морозов в разгроме Наполеона: ведь Бинь заносил в свою Книгу то, что тогда звучало в пересудах современников, что печатали в «Газета де Лиж-буа» («Лиссабонской газете»), включая и наполеоновские бюллетени, часто лживые и хвастливые:

«Французский государь решил сам лично двинуться в поход и повести за собой королей и князей — своих родственников — вместе с армиями Запада; когда достигли они намеченных мест, то русский государь боя не принял, а повелел отступать; французский государь занял Кете (столицу, т. е. Москву. — Н.Н.), множество провинций и думал уже, что дойдет до самого Китая; ежедневно слал он донесения, что, мол, достиг такого-то города, добрался еще до другого, захватил одну провинцию, потом другую.

Руссия делала вид, что напугана, потому что не была расположена дать сражение летом, намеренно дожидаясь зимы, потому как там бывают такие свирепые морозы, что люди Запада их не выдерживают; осечки здесь не вышло: Руссия тогда нанесла мощные удары — кому хотели они, тому рубили голову, кого хотели взять в плен, того захватывали, потому что у воинов Запада коченели руки и не могли держать сабли, потерпели они крах, потеряли все войско и много генералов».

В заключение хочется подчеркнуть, что описания путешествий европейцев в страны Востока весьма многочисленны, в то время как восточные путешественники редко посещали Европу в начале XIX века. Книга Филиппе Биня — одна из самых ранних попыток (очень интересная и плодотворная) познания Вьетнамом и Востоком вообще Европы, европейской культуры.

---

Данный материал подготовлен при информационной поддержке Российской Государственной Библиотеки. http://www.rsl.ru