Назад в прошлое
|
|
Содержание рубрики
|
В Верхнем Египте
|
В 1847 г. российское
правительство откликнулось на просьбу египетского хедива (наместника турецкого
султана) Мухаммеда-Али командировать российского инженера «для устройства
и руководства разработки золотоносных россыпей, открытых в Верхнем Египте».
Штаб Корпуса горных инженеров принял решение: направить в Африку Егора Петровича Ковалевского. Путь экспедиции начался в Александрии — городе, носящем имя своего основателя, царя Александра Македонского. Из Александрии экспедиция на маленьком пароходе по каналу Махмуди направилась к Нилу. Россияне впервые оказались среди африканской пустыни. Вот как описывает ее Ковалевский в книге «Путешествие во внутреннюю Африку»: «Все было мертво кругом. Самый горизонт, на котором угасали лучи закатившегося солнца, горизонт бледный, безжизненный, казался только продолжением пустыни, а потому не видно было и конца ее. Переход от жизни к смерти разителен». На Ниле Ковалевского и его спутников ожидал больший пароход, предоставленный в их распоряжение Мухаммедом-Али. Через день они достигли Каира. Столица Египта понравилась Егору Петровичу. Все в ней радовало глаз: и яркая зелень садов, и грациозные минареты многочисленных мечетей, и резные точеные балконы с кружевами тонких решеток, и улицы, накрытые от солнца где полотном, где деревянными навесами; днем они тенисты, а ночью — таинственны... Величавая пирамида Хеопса, конечно, исследованная Ковалевским со всей скрупулезностью инженера, похвалы от него не удостоилась: «Признаюсь, я смотрел не с восторгом, к которому был подготовлен всеми описаниями путешествий по Египту, но с невольным ужасом на эту громаду, свидетельствующую в течение пяти тысяч лет о тиранстве фараонов». Чрезвычайно образно и ярко описывает Ковалевский природу Северной Африки. Передавая свой разговор с Мухаммедом-Али, он коротко и емко показывает разницу между климатом в Каире, т. е., в Северном Египте, и в Судане: «Здесь, говорил он между прочим, я должен беспрестанно менять белье от пота, а в Судане едва намокнет оно, как уже и высохло и шелестит, будто бумага, — крак, крак!» А вот описание процесса расширения пустыни: «Там, где прибрежные горы невысоки или узки, пески пустынь переносятся через них до плодоносных берегов Нила, местами вытесняя любую растительность, распространяя опустошение и смерть. Кое-где стоит одинокая пальма или куст мимозы; но скоро все будет поглощено заметами песков...» |
Пустыня явилась во всем ужасе
|
На пароходе экспедиция
добралась до Асуана. Там путешественники сошли на берег, по суше обошли
Асуанские пороги и на другой день продолжили путь по Нилу на парусных
барках — дахабиях.
Около города Куруску они снова сошли на берег. Река тут круто поворачивает на запад и описывает большую дугу. Поэтому Ковалевский, чтобы сократить путь, пошел с караваном прямо через Нубийскую пустыню. «На другой день пустыня явилась во всем ужасе разрушения и смерти, — писал путешественник. — Остовы верблюдов и быков попадались на каждых десяти шагах, иногда чаще. Ни червяка, ни мухи, ни иссохшей былинки: как будто здесь и не было никогда жизни! Низменные, отдельные, разбросанные, до половины занесенные песком горы имели совершенное, поражающее подобие могил. Расположенные на безбрежной песчаной равнине, они придавали ей вид кладбища. Ничего не видел я ужаснее в жизни!» Путешественники шли по двенадцать-тринадцать часов в сутки и сильно страдали от жажды и самума — ветра пустынь. Самум или, как его называют арабы, хамсин, дует с юга или юго-востока на протяжении пяти весенних дней. Когда он настигает караван в пустыне, даже вода в кожаных мешках высыхает от жары и снижения влажности воздуха. Причем, приближение хамсина трудно предвидеть... На половине пути, около горько-соленых колодцев, караван наполнил свои кожаные мешки водой, — но она мало обрадовала путешественников. Ковалевский так описывает вкусовые качества этой жидкости: «Возьмите стакан чистой воды, размешайте в ней ложки две грязи, добавьте соли и часть гнилого яйца, настойте все это на полыни, и вы получите воду, во всем подобную той, какую мы в последнее время пили в пустыне». Через десять дней трудного пути через пустыню Ковалевский с своими спутниками снова достиг вод Нила. До города Бербера россияне двигались по берегу на верблюдах и ослах, чтобы обойти пороги, а потом снова сели на барки. Растительность становилась все более разнообразной, а в домах даже самых бедных арабов стали встречаться деревянные кровати, правда, без постельного белья. Ковалевский поясняет, что кровать там — предмет не роскоши, а крайней необходимости: «На земле нельзя спать: множество ползающих насекомых, между которыми очень обычны скорпионы, змеи, тарантулы и другие ядовитые гады, пугают даже беспечных туземцев». |
|
Пренебрежение к возможной смерти
|
Бербер — первый
город Судана, который посетила экспедиция Ковалевского. Его отличительной
чертой являются тукули — круглые плетеные домики с крышами. Именно от
Бербера, отмечает Ковалевский, начинаются конусоподобные крыши, защищающие
от мощных сезонных дождей.
20 февраля путешественники достигли города Хартума, построенного у слияния Белого Нила (Бахр-эль-Абъяд) с Голубым Нилом (Бахр-эль-Азрак). Но уже часа за три дороги до этого места Ковалевский заметил, что река словно состоит из двух потоков: «Воды, катившиеся у правого берега, были белого цвета; у левого — голубовато-зеленого. Две реки никак не хотели слиться в одну. Прибрежные жители предпочитают воду Голубого Нила илистой воде Белого, а потому с правого берега обыкновенно посылают за водой на левый». Хартум Ковалевскому понравился: «Дома разбросаны довольно живописно, окружены садами, за которыми мало надо уходу: растут себе по милости благодатного климата и периодических дождей; на улицах чисто, на единственной площади просторно; Голубой Нил у самых стен, Белый — на виду. Словом, Хартум, после Каира и Александрии, едва ли не лучший город в Египте». Приводит он и самое простое объяснение названия города: «Нил у Хартума изгибается в виде слонового хобота, и город назван слоновым хоботом — Хартум». От Хартума до Росейреса — столицы провинции Фазогли — путешественники вновь шли по Нилу на дахабиях. Именно на этом отрезке пути произошли, быть может, наиболее грозные события путешествия. Тяжел был путь через Нубийскую пустыню, — но там путники боролись лишь с жаждою. В Фазогли же на них охотились люди, звери... и лихорадка. Ковалевский почему-то ничего не пишет в своей книге об опасности нападения на экспедицию местных, агрессивно настроенных племен. Однако известно, что во время пребывания Егора Петровича в Судане между суданскими войсками и племенем галла постоянно происходили столкновения. За 27 лет до того в этих местах от рук воинов галла лютой смертью погиб старший и любимый сын Мухаммеда-Али — Измаил-паша. Он был сожжен заживо в городе Шенди. Скорее всего, молчание Ковалевского объясняется тем, что экспедицию сопровождали войска, которые были посланы правителем Судана Ибрагим-пашою — сыном Мухаммеда-Али. Но и присутствие войск не отвело угрозы. Мимоходом, как о чем-то второстепенном, рассказывает путешественник о том, что лишь за четыре дня до их приезда в город Уад-Медину «негры составили было заговор убить всех белых, то есть разноцветных, и удалиться в свои горы; но, несмотря на то, что в гарнизоне было до 1000 черных и только 200 человек арабов, турок и пр., заговор не удался». Возможно, такое пренебрежение к возможной смерти можно объяснить характером Егора Петровича — храброго, преданного своему делу офицера. Значительно больше уделяет внимания Ковалевский опасности со стороны хищников, — но складывается впечатление, что это скорее не страх, а заинтересованность натуралиста. Вот как описывает он встречу с крокодилами. «22 февраля мы оставили Хартум. Огибая находящийся против него остров, мы увидели на нем несколько десятков крокодилов, лежащих на солнце с открытой пастью, наслаждающихся кейфом. Отсюда, вверх по Нилу, их чрезвычайно много, но таких, что пожирают людей, мало: они наперечет. Например, в нынешнем году явился один у самого Хартума; у Уад-Медины лет десять живет крокодил, который в течение каждого лета похищает несколько человек». Местные жители, по свидетельству Ковалевского, относятся к речным хищникам на удивление беспечно и «принимают против них некоторые предосторожности» лишь там, где появляется крокодил-людоед. В других местах «жители не обращают на крокодилов и малейшего внимания: купаются и переплывают Нил на виду у них». |
От истоков Голубого Нила до Белого Нила...
|
Последствия такого
пренебрежения Егор Петрович видел собственными глазами. Вот как описывает
он нападение крокодила на человека: «Было безветрие; арабы брели по колено
и глубже в воде, таща бечевою барку.
Вдруг один из них исчез и вслед за тем показался на воде; не прошло и минуты, как он опять пошел вглубь, быстро, как свинец. Все догадались, в чем дело: подняли крик, шум, стали стрелять, и араб опять показался на воде, окровавленная фереде тащилась за ним; поспешно бросили веревку, и он кое-как доплыл до барки; кровь и вода текли с него. Оказалось, что крокодил схватил его сначала выше колена; но, вероятно, запутался в фереде, которой здешние жители в несколько раз обвертывают нижнюю часть тела, и упустил свою жертву, оставив на теле следы зубов; в другой раз схватил его за пальцы той же ноги, но крики и шум испугали его; крокодил откусил три пальца, словно ножом отрезал». Вызывает удивление реакция на это происшествие со стороны арабов: сам пострадавший от медицинской помощи отказался, говоря, что дома есть знахарь, и более всего был огорчен не потерей трех пальцев, а тем, что крокодил сильно попортил его фереде. Трое арабов понесли его домой, а остальные пошли в воду тянуть дахабию, словно ничего и не произошло. «Славная земля! — подводит итог Ковалевский. — К берегу нельзя приблизиться в опасении львов и гиен; в воде нельзя оставаться в опасении крокодилов». Львы, действительно, все время были рядом и сопровождали экспедицию с того времени, как она достигла Судана. «К вечеру пристали было к берегу, — пишет Ковалевский, — вдруг раздалось вблизи рычанье льва; на голос его отозвался другой, наконец, третий, и все ближе и ближе, мелькала даже тень одного из них в темноте... Некоторые из наших были на берегу, и мы очень боялись за них; наконец, в противоположном краю, показались рядком бредущие по отмелям люди: это были наши. Они слышали рев львов так же близко, как и мы, и решились обойти их водою, рискуя наткнуться дорогою на крокодилов: видимая опасность страшнее». И от людей, и от зверей удалось защититься. Но третья опасность — тропическая лихорадка — все же настигла путешественников. Вот что пишет Егор Петрович в штаб Корпуса горных инженеров из города Кезана, расположенного на речке Тумат (левый приток Голубого Нила): «В лагере большая половина больных: это тяжелое время перед дождями, термометр на солнце показывает постоянно 350 по реомюру, доходит до 390. Едва можно дышать». Один градус шкалы Реомюра равен 1,250 С; следовательно, температура достигала 440 — 490 по Цельсию! В Кезане Ковалевский сразу же приступил к постройке фабрики по добыче золота. Месторождение там ранее открыли египетские инженеры Дашури и Али, которых Егор Петрович обучал разведке и добыче золота еще на Урале. Наладив строительство фабрики, Ковалевский в сопровождении войск отправился по сухому руслу к истокам Тумата на поиски золота и истоков Нила. Три золотосодержащие россыпи он нашел, но от планов поиска истоков Нила пришлось отказаться. Отважного путешественника свалила острая лихорадка... Немного поправившись, Ковалевский отправился в обратный путь — и 11 июня 1848 г. прибыл в Александрию. Мухаммед-Али был тяжело болен, страной руководил его сын — Ибрагим-паша. Он высказал Егору Петровичу «особую благодарность» и наградил его орденом Нишан эль Ифтигар в виде золотой медали с бриллиантовым изображением вензеля султана, полумесяца и звезды. Российское правительство также наградило Ковалевского «за исполнение особо возложенного на него… заграничного поручения» — орденом Анны второй степени. Один из товарищей Егора Петровича, поздравляя его с наградой, писал, что «для получения такой награды, кажется, так далеко ездить было не к чему». Неизвестно, что ответил ему Ковалевский... В официальном рапорте об итогах экспедиции путешественник писал: «Ни опасности и лишения, ни даже болезнь не остановили меня на пути. Зная, что внимание ученого света постоянно было обращено на вверенную мне экспедицию (как показали отзывы ученых журналов и надежды правителя Египта, сосредоточенные во мне), я старался поддержать достоинство русского и оправдать выбор начальства». Это было не последнее путешествие Егора Петровича. Еще предстояли экспедиции в Среднюю и Центральную Азию, подробные описания которых существенно пригодились будущим исследователям этих краев — Г. Н. Потанину, Н. Н. Пржевальскому, П. К. Козлову, В. А. Обручеву и другим. Не забыл Ковалевский и о своем ремесле воина. Когда в 1855 г. англо-французские войска начали осаду Севастополя, он добился перевода в действующую армию. За мужество и героизм, проявленные при обороне черноморской твердыни, Егор Петрович был награжден медалью. Далее жизнь его протекала мирно. С 1856 по 1861 гг. Ковалевский руководил Азиатским департаментом Министерства иностранных дел, в 1861 г. был назначен сенатором и членом коллегии Министерства иностранных дел. С 1857 по 1865 гг. Егор Петрович занимал пост помощника председателя Русского географического общества; в 1858 г. был избран членом-корреспондентом Академии наук России, а в 1859 г. — ее почетным членом. Свой жизненный путь Ковалевский закончил в 1868 г. в звании генерал-лейтенанта Корпуса горных инженеров. Вернуться в Африку Егору Петровичу более не было суждено, однако его африканская экспедиция имела большое значение для географической науки. Ковалевский опроверг ошибочные утверждения тогдашних географов и одним из первых убедительно доказал, что Голубой Нил не является главным истоком Нила. Задолго до открытий Генри Стенли русский путешественник высказал предположение о том, что главным истоком величайшей африканской реки является Белый Нил, чьи верховья следует искать в Экваториальной Африке, то есть значительно южнее, нежели считали раньше. Сам он написал про это так: «Для географии приобретено огромное пространство страны негров от истоков Голубого Нила до Белого Нила, куда еще не проникал никогда ни один европеец...» * Асуан — от древнего «Сун», (т. е. вступление, вход в страну); название дано местности из-за близости порогов Нила, который будто бы именно тут пробивается на свет из подземного царства. Так думали верующие египтяне еще при Геродоте. (Прим. ред.) Иллюстрации предоставлены Государственной научной архитектурно-строительной библиотекой им. В. Г. Заболотного |
|
•
Мир ГЕО — эволюция жизни. Путешествие к динозаврам •
|