Виктор Боярский — директор Музея Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге, кандидат физико-математических наук, автор книги «Семь месяцев бесконечности».

Нам удалось поговорить буквально перед вылетом его группы с Хатанги на Ледовый аэродром, пока лыжи, снаряжение, вещи погружали в самолет и готовили ко взлету Ан-26.

— Мне посчастливилось побывать на Северном полюсе много раз, но всегда первый шаг на лед переживаешь по-новому.

Тем более, что Северный полюс — это такое уникальное место, которое каждый путешественник открывает заново, потому что лед дрейфует и Северный полюс на месте не находится.

Даже если, допустим, ты пришел на полюс и побыл там полчаса — уже ты с Северного полюса съехал.

Следующий человек, идущий за тобой, приходит на свой Северный полюс: непознанный, неоткрытый еще никем, условно, до этого. Нет такого понятия, как Северный полюс, зафиксированный на точке. Лед бьется — в этом его прелесть.

Никогда не получается так, что люди приходят и там накапливаются. Вот такого, что идет 5 групп, они все вместе там встречаются в одной точке и нарушается таинство достижения полюса, нарушается, как бы, дух открытия, пионерства, — на Северном нет. На Южном полюсе по-другому: там станция, все зафиксировано.

Туда приходишь, а там уже люди есть. Говорят: «Здравствуйте, заходите. Вы следующими будете». На Северном же есть что-то такое магическое, первозданное, вновь открываемое. Я много групп водил на Северный полюс и, что интересно, каждый, достигая полюса, реагирует по-своему.

Есть люди, я бы сказал, в возрасте, а начинают вести себя совершенно неадекватно, песни петь, прыгать, плясать. Вероятно, вследствие того, что они переживают довольно-таки сильный психологический стресс. Это трудное путешествие, несмотря на его сжатость. Когда человек достигает этого, все вырывается наружу. Все эмоции, пляски, песни, поклонение силам, что помогли дойти до полюса.

— В какие силы Вы верите, кто Вам помогает дойти до полюса?
— Я верю в силу добра, честности и порядочности. Я не склонен к мистицизму. Существует наверняка какая-то потусторонняя сила. Но может, мне повезло, или не повезло, что я не ощущаю ее влияния на себе в той мере, в какой это необходимо. Во всяком случае, пока мне удается обходится вполне земными, объяснимыми радостями, печалями.

— Какие Ваши приоритеты в жизни, что Вы цените превыше всего?
— Вот сейчас нам предстоит улететь на полюс: это одно из сокровищ. Их список неисчерпаем, я думаю. Может, я скажу банальную вещь, но на самом деле, самое большое богатство — это то, что мне выпало счастье побывать во многих местах, недоступных для простых смертных.

Я пересек Антарктиду на собаках, я пересек Гренландию на собаках, я пересек Северный ледовитый океан на собаках, на лыжах... То есть я пересек все, что можно на Земле пересечь. Сейчас занимаюсь маленькими радостями: доставляю удовольствие попасть в эти места другим людям, которые ранее не имели такой возможности.

Я все время путешествовал в международных экспедициях. Обычно группа состояла из 5 — 6 человек из разных государств мира.

— Когда долгое время находишься в одном коллективе, тем более, среди людей разных стран, говорящих на разных языках, существует ли какое-то средство для сглаживания конфликтов, непонимания?
— Собаки. К собакам у меня особое отношение. С ними много пройдено, они не раз спасали из самых неприятных ситуаций. И конечно, что говорить, у собак самое ценное качество, что они не умеют обижаться. Они всегда воспринимают все как есть и никогда никого не винят в своих бедах и горестях.

Хотя мы косвенно являемся повинными в том, что им приходится испытывать, из-за того, что нами движут амбиции или другие мотивы в достижении полюса или очередного какого-то пункта. Мы знаем, куда идем. Их же беда в том, что они не знают, куда идут и когда это все кончится. Поэтому они тянут свою лямку, они всегда тебе рады, они являются моральной отдушиной.

Когда мы 7 месяцев шли в экспедиции, за эти 7 месяцев никто из нас не поссорился, мы вернулись друзьями, потому что собаки создавали особый моральный климат, они были таким буфером, что ли, в отношениях между людьми. Если ты чувствовал дискомфорт, непонимание, ты мог просто подойти к собакам, которые всегда были на улице, всегда нас ждали и, уткнувшись лицом в морду... сразу оттаять и вернуться совсем другим человеком.

— Что для Вас является импульсом в проведении подобного рода экспедиций?
— Меня интересует процесс достижения, покорения, познания. Общий с новыми людьми, новыми группами. Мы встретились еще раз, мельком. Пролетая над льдиной, наблюдали, как нашему вертолету снизу радостно махала руками лыжная экспедиция. Они достигнут своего полюса двумя днями позже.