|
Земля людей
|
|
Содержание рубрики
|
Иордания: сто веков, 56 лет...
|
Для нас путь начался в египетском
городе Табе, на востоке Синайского полуострова, там, где даже в пору своего
наибольшего величия оканчивалось царство фараонов.
На берегу длинного и узкого Акабского пролива — отростка Красного моря — дремали под навесами своих застав пограничники в набедренных повязках и париках, вооруженные тонкими медножалыми копьями. Мало что здесь менялось с тысячелетиями. Лишь в пору крестовых походов на острове вблизи пустынной кромки возвел крепость знаменитый египетский султан Саладин (Салах-ад-дин), победитель крестоносцев. Доселе видны с берега игрушечные зубчатые стены султанской твердыни. Бурные перемены наступили только в 70-х годах прошлого века, в связи с развитием туризма. Тихая захолустная Таба начала прирастать отелями, да что там — целыми гостиничными городками! Единственное, что дала здесь природа, — это синева морской поверхности да несравненная краса коралловых садов под нею, где дивные расписные рыбы снуют среди причудливых гротов. Все остальное пришлось делать людям. На кораблях привозить чернозем, горы стройматериалов; высаживать пальмы и сеять траву; собирать мощные опреснительные установки и к каждому цветочному кусту подводить шланги капельного орошения. Городки строятся и теперь, дальше по линии побережья, — но первые отели уже утопают в цветущих круглый год садах с фонтанами. Там, гуляя на закате и любуясь морем, легко забыть обо всем постылом... Итак, путешествие началось в Табе, — вернее, было мною
осознано на балконе высотного «Хилтона», в удивительной географической
точке. Отель стоял на египетской земле; метрах в двухстах передо мной,
на бугре за оградой, развевался флаг государства Израиль; по правую
руку от меня, отделенные нешироким проливом, вставали горы Иордании,
— а за моей спиной, за лукою бухты, в тумане скорее угадывалась, чем
была видна Саудовская Аравия...
Пока большой обтекаемый катамаран вез нашу группу через пролив, я освежал в памяти то, что успел прочесть об Иордании. Странное государство! Первые поселения к востоку от реки Иордан появились чуть ли не десять тысяч лет назад, царства, упоминаемые в Библии, лежали тут за пятнадцать веков до рождества Христова, — а самому королевству еще не сравнялось 60... Было оно заштатной провинцией Османской империи; по пустым раскаленным землям, от оазиса до оазиса, бродили бедуинские племена. Палатка шейха отличалась от обычного жилища лишь тем, что стояла не на четырех кольях, а на шести, — для проведения мужских собраний... Кормили и одевали кочевников верблюды, овцы и козы, а в холод грели костры из кизяка. Вот, в таких-то местах, населенных таким народом, после развала Османской державы, при поддержке англичан был создан эмират Трансиордания (то есть, Заиорданье, если считать от берега Средиземного моря). Центром эмирата стал городишко Амман, о котором еще в 1891 году писал архимандрит Никифор: «Вся земля кругом его представляет обширное пастбище, густо усеянное стадами, принадлежащими бедуинам, для которых развалины различных древних строений служат готовыми, даровыми хлевами». Первый эмир, затем король иорданцев Абдалла принадлежал к знаменитому на Востоке роду хашимитов, — роду, откуда вышел сам Пророк Мухаммед. Впрочем, родство с основателем ислама не мешало королевской семье бедствовать. Король Хусейн бен Талал, внук Абдаллы, вспоминал, что единственной радостью его детства был... никелированный велосипед. |
|
Оазисы здесь теперь создаются людьми
|
С бедностью
детских лет тяготы жизни принца не окончились. Дед его погиб при попытке
переворота, отец тяжело болел, — словом, государственная власть досталась
16-летнему Хусейну. И это в годы, когда не утихал пожар арабо-израильских
войн!
Юный правитель сумел привлечь на свою сторону армию. Иорданское Хашимитское королевство стало оазисом покоя среди всех ближневосточных бурь — и остается таковым поныне, невзирая ни на что. Хусейн, правивший более полувека, признан в народе великим королем. Рассказывают легенды о том, как он, наподобие халифа Харун аль Рашида, под видом таксиста ездил по Амману, чтобы узнать настроения подданных, а в день им же организованного «субботника» по очистке столицы от мусора вместе со своими детьми подметал улицы; ну, а фото Хусейна, сидящего за штурвалом истребителя, можно видеть повсюду, — любил таким образом нанести официальный визит в другое государство... Стала крылатой его фраза: «У нас нет ресурсов, но есть мозги». Это чистая правда. Аллах не дал стране ни нефти, ни иных ископаемых, кроме фосфоритов; предприимчивые иорданцы разъехались по арабскому миру, нанимаясь управленцами, менеджерами, затевая международную торговлю. Есть еще две статьи дохода — продукция Мертвого моря и туризм, особо поощряемый нынешним королем Абдаллой II. ...Портреты Абдаллы, сына Хусейна, висят в городах повсюду. В европейском облике или в бедуинском платке-кофии; парадные, в мундире с орденами, с сидящей рядом тонкой, большеглазой королевой Ранией, которая так хороша собой, что, и не будучи монархиней, наверняка стала бы «мисс Иорданией»... Но это — не навязанный «сверху» культ личности. В бывшем эмирате кочевников сильны племенные традиции. Короля искренне считают отцом нации, а его семейство — сердцевиной большого рода, объемлющего всех подданных. Первым в телефонном справочнике Аммана, толстом и желтом, обозначен прямой телефон королевского дворца. Власть не только привычно чтима, но и священна, — вспомним, с кем связаны кровно короли-хашимиты... Среди иорданцев нет религиозных фанатиков, но мало и неверующих; царит современная, умеренная, но искренняя форма ислама. Такому традиционному обществу, опирающемуся на гуманную и незыблемую идеологию, можно позавидовать. Здесь не встретишь не только пьяных или хулиганов; в Иордании почти не знают преступности, а о каких-либо мафиях или теневой экономике и не слыхивали... Люди красивы, если только не полнеют с молодости, и более походят на кавказцев, чем на арабов; кстати, с османских времен за Иорданом осело много черкесов... В большинстве своем, иорданцы сдержанны, деловиты, доброжелательны и надежны. Знатоки говорят, что эти качества всегда были свойственны скорее закаленным номадам, чем изнеженным жителям оазисов... Оазисы здесь теперь создаются людьми. Чудеса ирригации, капельного орошения, трепетного отношения к каждой струйке воды в Иордании часты и поразительны. Восемьдесят процентов небольшой страны занимают пустыни, — но она полностью снабжает себя «произрастаниями земными». Мчась по прямым, бесконечно длинным асфальтовым лентам, из окон своего микроавтобуса мы видели посадки молоденьких финиковых пальм, ярко-зеленые огороды, где выращивают любые овощи, сады седых олив. Но вокруг островков свежей зелени лежало все то же нагретое солнцем, усыпанное щебнем пространство, по которому годами вершили свои походы караваны. Где-то здесь почти сорок веков тому назад впервые прошли племена выходцев из Междуречья, кочевников-семитов, отождествляемых Библией с «домом Авраамовым», чьими вьючными животными были быки, ибо человек в ту пору еще не приручил верблюда. Кругом, закрывая горизонт, вставали такие же цепи розово-сиреневых, оранжево-коричневых низких гор, так же горячий ветер ерошил ветви колючих кустов, когда к Иордану двигались загадочные народы аморреев и моавитян, чтобы осесть тут, и создать свои царства, и подражать в строительстве египтянам, и приносить жертвы множеству богов... Однажды, сильные своей верой в громовержца Яхве, организованные по-военному, напрямик пересекли пустыню люди, ведомые из Египта энергичным вождем Моше. Их называли тогда хабиру, или ибрим («с того берега», «пришельцы»); отсюда пошло слово евреи... После многолетних странствий пророк указал им с горы на окутанные мягкой дымкою холмы за Иорданом, сказавши, что там — земля обетованная, т. е. обещанная богом во владение еврейскому народу. Сам Моше остался на плоской вершине той самой горы, именуемой Нево, или Небо (от «наби» — пророк). Ему было суждено умереть, увидев заветный край издали, но не войдя в него. Теперь гора увенчана мемориалом, заложенным францисканцами. Труженики-монахи разбили на склонах сад, проложили аллеи, построили церковь над руинами полуторатысячелетней византийской базилики. Память о Моисее обросла почтительными мифами, — но, видимо, и вправду был значительной личностью этот человек, возможно — египтянин из аристократов, в любом случае, жрец высокого посвящения, сумевший сделать родной для бывших рабов тайную египетскую идею единого Бога. |
С Иоанновых времен...
|
|