Читтагонг лежит в 264-х километрах к юго-востоку от Дакки, и добраться до него очень просто.

Автобусы ходят туда каждый час, есть также несколько ночных и дневных поездов. Если не нравится по суше, то «авиакомпания «Биман» будет рада приветствовать вас на борту самолета, вылетающего по маршруту...».

Но гораздо интереснее совершить путешествие на пароходе: ведь Бангладеш — это, по существу, огромная дельта Ганга и Брахмапутры. Однако прямого рейса из столичной Дакки до второго по величине города страны нет.

И все же если очень захотеть, то желание сбудется. Оказывается, из Дакки можно на колесном пароходе добраться до Барисала — главного перекрестка речных путей, а там пересесть на морской пароход, идущий в Читтагонг. Правда, ходит он редко, но это уже как повезет.

...Главная достопримечательность Барисала — речной затон, где сгрудились деревянные рыбацкие суда ручной работы с высокой резной кормой. Иду в контору порта: поинтересоваться, какого числа будет ближайший рейс на Читтагонг. В полутемном бараке за столами сидят речные клерки; один из них с удивлением восклицает: — Что значит — «какого числа»? Пароход уходит через два часа!

Решение принимаю молниеносно: надо бежать в гостиницу за вещами, а оттуда — рысью на пристань. Менеджер выписывает квитанцию: теперь я владелец одноместной каюты первого класса. — Вам иначе нельзя, — объясняет он. — Пароход забит до предела: пассажиры спят на палубе и в спасательных шлюпках. Дежурный по гостинице с удивлением смотрит на белого: не успел разместиться в номере, как уже лихорадочно запихивает вещи в котомку и срывается куда-то на ночь глядя. На объяснения времени нет, да коридорный и не настаивает: ведь за койко-место уплачено вперед...

На трапе ветхого «лайнера» клиента встречает дежурный помощник и ведет в «каюту люкс». — Сетки от москитов здесь нет, — объясняет он, — можно включить вентилятор, и их будет выдувать ветром в окно. Воды в кране тоже нет — ее вам принесет в кувшине бой. Лампа перегорела, и в каюту принесут свечу. Не забывайте наглухо закрывать окно, выходя из каюты. Народ здесь шустрый... Так что приятного путешествия!

...Рано утром просыпаюсь от тишины. Двигатель не работает — значит, стоим на якоре. Открываю деревянные «жалюзи», но берега не видно — его закрывает спасательная шлюпка. Из нее на меня смотрят десятки пар глаз: это те счастливцы, которые в схватке за место сумели отвоевать пространство в подвесной люльке. Один толкает в бок другого, показывая пальцем на белого сахиба.

Иду на капитанский мостик: сверху хорошо видно, как на палубе идет погрузка джута. Это — волокнистое растение, из которого можно изготовить много полезных вещей: прочные мешки под рис и другое зерно; это основа для брезента и других прочных тканей. Джут перегружают на палубу с небольших барж, облепивших наш пароход.

Мой вчерашний провожатый наблюдает за процессом и, между делом, сообщает, что по производству и экспорту джута Бангладеш стоит на втором месте после Индии. — Видели армянскую церковь в Дакке? — спрашивает он. — Конечно, видел, — отвечаю ему. — Печальное зрелище, стоит в запустении. — Так вот, в прошлом веке армянские купцы организовали экспорт джута из Индостана. Оказывается, бенгальский джут высоко ценился, росли прибыли, росла и армянская община — в Дакке и в Читтагонге.

Однако в эпоху двух Пакистанов (1947 — 1971) экспорт пошел напрямую, и армянским посредникам пришлось покинуть восточную часть страны. А те немногие, что остались в Бангладеш, переключились на другой бизнес. Кто-то дотрагивается до плеча. Это бой принес на подносе завтрак. Располагаюсь в каюте и приступаю к трапезе. Через открытое окно за процессом вкушения пищи наблюдают несколько мальчишек, сглатывающих слюну. Связка бананов, еще с вечера заботливо подвешенная на крючок к потолку, уже исчезла. Пока смотрел на джут, ее стащили с обезьяньей ловкостью...

Снимаемся с якоря и выходим в Бенгальский залив. В Читтагонг должны прийти после обеда. Коротая время, пассажиры режутся в карты, кто-то, перебирая струны, играет на бичитре. Владельцы пернатых склонились над клетками с квохчущими курами. Февральское солнце сильно припекает, и нельзя допустить, чтобы начался массовый падеж птиц. Стук в дверь. Это вахтенный бой принес обед. Строгим голосом, с металлическим окрасом, он называет общую сумму за спецобслуживание. О’кей, я не возражаю, только пусть представит счет. В его глазах замешательство — он не ожидал такого коварства от глупого сахиба.

В глубокой задумчивости бой, сам не свой, уходит из кубрика. Одно дело — взять пассажира «на голос», другое — представить документ. Он появляется только через час, когда на горизонте уже виднеются берега Карнапули. С виноватым видом протягивает счет и тихо говорит, что немного ошибся. Плачу по прейскуранту, а разницу вручаю ему «на кофе». После этого обе стороны расстаются, довольные друг другом.

Наш джутовоз смешанного плавания уже втягивается в устье реки Карнапули, на берегу которой раскинулся Читтагонг. Начинается акватория порта. Здесь ни на минуту не прекращается движение судов.

К тяжеловесным баржам, замершим у причала, то и дело подруливают грузовые пароходики, сампаны с треугольными парусами. Лодочники, энергично работая веслами, доставляют пассажиров с одного берега на другой. Когда-то, до эпохи английского господства, Читтагонг был огромным международным центром.

Персы, арабы, англичане, голландцы, французы, армяне, португальцы и итальянцы совершали здесь крупные сделки, а потом загружали корабли товарами далекого Востока.

Однако, за почти 200-летний колониальный период город зачах. В качестве основного опорного пункта англичане избрали Калькутту, после чего она стала стремительно набирать силу первого морского порта не только Бенгалии, но и всей Британской Индии. А Читтагонг на долгие десятилетия превратился в захолустный портовый городишко.

Лишь после создания Пакистанского государства он стал выдвигаться на роль главного морского порта и второго города провинции Восточный Пакистан. А во время событий 1971 года, когда Восточный Пакистан провозгласил независимость от Западного, гавань Читтагонга была заминирована. Разминировали ее советские моряки... Рикши расхватывают пассажиров, сходящих по трапу на пристань.

Мой путь — до отеля «Сафина». Он и недорогой, и находится в центре города. С утра предстоит осмотр города, а перед сном можно перелистать буклеты, рассказывающие о Читтагонге. ...В VI — XII веках на территории нынешней Бангладеш и индийского штата Западная Бенгалия существовало могучее феодальное Бенгальское государство. И одним из богатейших его городов и знаменитым морским портом на протяжении всех семи веков был Читтагонг. Многие столетия здесь находился один из центров буддизма.

В окрестностях Читтагонга сохранились пагоды, а большинство племен прилегающих горных районов и ныне поклоняются Будде. Распространение ислама на территории Бангладеш началось с IX века, когда в районе Читтагонга появились торговые фактории мусульманских, главным образом арабских купцов, и стали действовать первые мусульманские миссионеры. В конце XII века единое Бенгальское государство распалось, и на его месте возникли небольшие княжества.

А в 1299 году в Читтагонге утвердилась власть мусульманских правителей, после чего развернули активную деятельность суфийские ордены. Среди бенгальских мусульман до сих пор широко распространен культ выдающихся проповедников и дервишей из этих орденов. Ныне восемь десятых жителей Бангладеш — мусульмане; индуизм — вторая по влиянию религия: его приверженцы составляют почти пятую часть населения страны.

К числу прочих относятся буддисты — семь десятых процента и христиане — три десятых. Но в Читтагонге их присутствие весьма заметно. Утром за окном необычно тихо — не слышно привычного гула большого города. Оказывается, еще с вечера было объявлено о всеобщей забастовке водителей транспорта. Она охватила всю страну и продлится целый день. Запрет на работу распространяется и на владельцев тук-туков.

От них-то больше всего шума и чада. Так что для горожан сегодня — «день здоровья». Не спеша, направляюсь в старую часть города. Здесь на сравнительно небольшом клочке земли в окружении мечетей и церквей бывших иностранных факторий, в тесноте старых улочек живет добрая половина 2,5-миллионного населения города. Здесь можно ознакомиться с остатками английских и других иностранных факторий, индуистскими храмами и святилищами, встретить типичные здания колониальной британской архитектуры, затесавшиеся в многоликий восточный мир. Особо интересны улочки, примыкающие к набережной Карнапули.

Как и в Дакке, они носят общее название «Садаргхат» (гхат — пристань). Когда-то здесь чалились к берегу португальцы; и сегодня здесь есть христианские кварталы. Их украшение — церковь св. Плакиды, выстроенная еще при португальцах. Напротив этого храма — здание монастыря, где обитают монахини бенедиктинского ордена. Среди христиан Бангладеш больше всего католиков, которые образуют самостоятельную епархию во главе с архиепископом Дакки.

В стране издавна действуют католические ордены иезуитов, францисканцев, доминиканцев и др. С ними конкурируют различные протестантские миссии: англиканские, пресвитерианские, баптистские, евангелические. На улицах Читтагонга тихо, но отнюдь не пустынно. Ребятишки высыпали на асфальт и заняли проезжую часть. Это редкий случай, когда можно вдоволь поиграть в бейсбол, напоминающий, скорее, русскую лапту.

А те, кто постарше, занялись политическими играми. С серьезными лицами они движутся колонной, скандируя какие-то лозунги. Похоже, что это коммунисты. Но в стране демократия, и поэтому полицейские с автоматами и дубинками, сопровождающие на грузовике демонстрантов, не вмешиваются в политику. Дело местных омоновцев — вовремя пресечь бесчинства харизматических лидеров — будь то красные, зеленые или голубые...

Забастовка водителей не распространяется на полицейский транспорт и на велорикш. Поэтому в хитросплетениях узких улочек то и дело приходится уворачиваться от их ярко раскрашенных повозок с шестиконечными звездами: такие звезды должны входить в мусульманский набор с полумесяцем. Так что полумесяц обязательно подразумевается. После заката рикши зажигают керосиновые лампы и подвешивают их, вместо сигнальных фонарей, на ось велоколяски. За свою долгую историю Читтагонг сменил не одно имя. Многие ученые считают, что современное название — отголосок древних или, по крайней мере, средневековых времен.

Некоторые ведут его от «чатти» — лампа. Другие полагают, что в основе «чотто» — свет, огонь, что тоже очень близко по смыслу. А рикши как бы подтверждают эту гипотезу.

Остров св. Мартина — самая южная точка Бангладеш, и для туристов уже одно это притягательно. А тут еще рекламные фотографии: пальмы, рыбацкие челны, бамбуковые хижины... Добраться до острова можно на шаланде, которая каждое утро отходит от пристани Текнафа — небольшого городка, расположенного на узкой полоске земли, граничащей с Бирмой.

А до Текнафа странника доставит автобус, связывающий этот городок с Кокс Базаром — крупным и единственным морским курортом страны. Автобус до Текнафа уходит рано утром. Нам предстоит проехать 90 километров. Расстояние не такое уж и большое, но тащимся медленно. Асфальт встречается лишь местами, у крупных селений, а сразу же после них за автобусом поднимается шлейф пыли. На дороге появляются шлагбаумы; начинается дальнее пограничье: одна застава сменяет другую.

Человека с ружьем иностранцы не интересуют — главное, чтобы не просочились лазутчики из сопредельной и весьма антиисламской Мьянмы (Бирмы). Основная проблема в этих краях — беженцы. В 1991 году около 250 тысяч мусульман из приграничных районов бежали в Бангладеш, спасаясь от погромов.

До сих пор они обретаются среди бангладешских единоверцев. Их палаточные лагеря то и дело мелькают у дороги. Беженцам запрещено покидать временные приюты и заниматься какой-либо деятельностью. К Текнафу подкатываем в обед. На главной улице (она же и шоссе) — живописный базар, горки крупных арбузов. Здесь предстоит ночевка, а утром — поездка на остров святого Мартина.

Туристов-иностранцев здесь почти не бывает, но владельцев гостиниц это не смущает, и на вывесках то и дело встречается горделивое слово «интернэйшнл». Текнаф стоит на берегу притока, впадающего в реку Нааф. Она, в свою очередь, плавно переходит в залив, по которому пролегает граница между Бангладеш и Бирмой. Пристань, откуда отправляется судно до острова св. Мартина, приткнулась к берегу, где шумит базарчик. Знающие люди советуют прийти сюда утром пораньше, чтобы занять место в шаланде. И ни в коем случае не опаздывать: ровно в 9 часов утра отход — во время прилива, по высокой воде.

Добрые люди не ошиблись, и в 8 часов утра народ потянулся к пристани. Хотя островок св. Мартина небольшой — пять квадратных километров — на нем живут пять с половиной тысяч человек, и поток пассажиров, курсирующих взад и вперед, не иссякает. Впрочем, остров назвали так англичане, а для местных жителей он был и остается Нарикель Джинджира — Кокосовый остров. Миновав недлинный приток, выходим на реку Нааф.

Слева, на бирманском берегу, виднеются золоченые шпили пагод, сверкающие на солнце на фоне зеленых холмов... 48 километров преодолеваем за 3 часа. Шаланда становится на якорь. До берега — десяток метров. Прыгаем в лодку и оказываемся по щиколотку в воде. Хлипкое корыто протекает, но босоного кормщика это не тревожит. Зато теперь терять нечего, и, ступив на берег, можно не уворачиваться от набегающей волны.

Островок можно обойти за полдня. Все заселено и распахано. Демографическое давление 120-миллионной страны ощущается и на этом пятачке земли. А когда в 1991 году сюда из Бирмы бежало пять тысяч мусульман, плотность населения выросла вдвое. Пришлось срочно эвакуировать беженцев на Большую землю.

На острове избыток не только рабочих рук, но и лап. Он кишит собаками, и все они рыжей масти. У хижины сидит старик с цигаркой во рту, а рядом, под пальмой, — его ощенившаяся собака. Старик берет щенка и протягивает гостю — бери за так! Одной пастью меньше! Собаки, хижины, пальмы, лодки рыбаков, маяк, рисовые поля — это все, что можно увидеть на острове.

Иду по берегу в поисках красивой ракушки. Но это бесполезное занятие: все, что представляет интерес, давно собрано и сдано в сувенирную лавку. Однако на этом много не заработаешь; выгоднее и надежнее держать харчевню, и здесь их несколько. Конкуренция отчаянная, за клиентов идет борьба. Их отлавливают еще у лодки, на берегу, и ведут к своему заведению под недовольными взглядами соперников. В прибрежной полосе рыбаки смолят свои лодки и баркасы, а во время перекуров — самокрутки.

Отход шаланды объявлен на 3 часа дня, но аборигены собираются у переправы к четырем. Спешить с прибытием в Текнаф нет смысла: войти из Наафа в наш приток можно только по большой воде. Стемнело, и на бирманском берегу за горами видно зарево. Зарево все ярче, и вот из-за хребта появляется ярко-желтая горбушка луны.

По воде тянется серебряная дорожка. Становится все светлее, нынче полнолуние, и уже видно, как течение повернуло вспять. Вода прибывает, и мы начинаем осторожно подниматься вверх по притоку.