«Рожденный в соседстве с черноземными русскими придонскими и приволжскими степями… я никак не мог себе представить, что такое гора, так как видел горы только на картинках и готов был относиться к ним, как к художественным вымыслам, а не как к действительности».

Так писал человек, который открыл для науки ни много, ни мало, — целую огромную горную страну! Причем, полученные им результаты явились величайшим вкладом в мировую науку.

Название же помянутой страны стало впоследствии почетной приставкой к не слишком оригинальной фамилии нашего героя. Ибо Семеновых много, а Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский — один...

Известно немало примеров, когда естествоиспытателям приходилось проводить годы и годы в труднейших экспедициях, прежде чем их находила слава.

История всемирного признания заслуг Семенова — иная. Путешествие в горную систему Тянь-Шань в 1856-1857 гг. стало единственным крупным полевым исследованием Петра Петровича. Но и его оказалось достаточно для того, чтобы благодарные потомки увековечили имя ученого. Слишком уж грандиозен объект его исследований — Тянь-Шань.

Сегодня эта огромная горная система, поднятая могучими силами Земли на высоту в среднем 4000-5000 м и простирающаяся на 2500 км, во всех подробностях изображена на географических картах.

Любой без особых усилий, с помощью той же карты, определит, что самые высокие вершины Тянь-Шаня уходят ввысь за отметку 7000 м (пик Победы — 7439 м). Недаром название, данное этому массиву древними китайскими географами, переводится, как «Небесные горы».

Во времена же путешествия Семенова, т. е., в середине XIX в., знания о Тянь-Шане, которыми располагала европейская наука, по выражению одного из известных географов, «если не равнялись нулю, то были ничтожны». Даже такой авторитет, как Александр Гумбольдт, ошибочно предполагал, что большинство тамошних гор — огнедышащие вулканы.

Увы, китайские источники тоже помогали мало: в одном из них, относившемся к VII в., говорилось, например, что в знаменитом тянь-шанском озеро Иссык-Куль «драконы и рыбы обитают вместе»!..

Итак, во времена Семенова слова «загадочный Тянь-Шань» были столь же традиционными, как и выражение «terra inсognita» по отношению ко всей Центральной Азии. По сути, на Небесные горы не ступала нога европейского путешественника...

Мысль о тянь-шаньской экспедиции зародилась у Семёнова, когда он переводил на русский язык выдающееся для того времени сочинение немецкого географа Карла Риттера «Землеведение Азии».

Работа была поручена Семенову Русским географическим обществом, и надо сказать, что к этому заданию молодой ученый подошел творчески. Он не просто перевел книгу, а сопроводил ее дополнениями, собрав и обобщив громадный материал, содержавшийся в новейшей научной литературе. По сути, возникла новая, очень весомая научная работа.

Но тогда же Семенов, очевидно, и ощутил недостаток фактического материала по отдельным областям Центральной Азии. Более того, у него возникла острая потребность увидеть собственными глазами необъятные азиатские просторы. Как он сам отмечал: «Притягивали меня к себе горы, которых я, изучивши вполне географию в теории, не видал в своей жизни».

В дальнейшем, продолжая начатую работу за границей (1853-1855 гг.), Петр Петрович всецело посвящает свою деятельность подготовке задуманной экспедиции.

В Берлинском университете он слушает лекции по географии самого Риттера и других известных ученых. Принимает активное участие в геологических съемках, а также много путешествует, нередко в одиночку, по горам Западной Европы.

Не остались без его внимания ледниковые области Альп. Семенов посещает также итальянские вулканы; в 1854 году он наблюдал вблизи извержение Везувия, на который ещё до этого совершил 17 восхождений!

Примерно в то же время молодой русский ученый знакомится с уже престарелым Гумбольдтом, делится своими планами. Одобрив их, Гумбольдт просит Семенова привезти ему несколько обломков горных пород Тянь-Шаня. Риттер, относившийся с большим уважением к Петру Петровичу, также благословил его на трудный путь. Однако оба корифея, и Гумбольдт, и Риттер, «не скрывали своих сомнений относительно возможностей проникнуть так далеко в сердце азиатского материка».

Между тем, Семёнов твердо решает достичь намеченной цели. Возвратившись в Россию, он добивается согласия Географического общества снарядить экспедицию в Азию. Туда 28-летний ученый и отправился из Петербурга в начале мая 1855 г.

Для участия в экспедиции Семеновым был специально приглашён художник Кошаров; его рисунки сопровождают воспоминания Семенова, собранные в книге «Путешествие в Тянь-Шань». Впрочем, язык книги и сам по себе выразителен, богат образами — хотя при этом предельно научен.

Так, например, Семенов описывает «очаровательные трёхцветные тюльпаны… оживлявшие степь, покрывая её в несметном количестве» — и тут же дает латинское название растений. Или в другом месте: «жёлтые ковры цветов, состоявшие из…» — далее снова идет латынь.

Крупнейшая по площади бассейна река Евразии, Обь, у Семенова названа «величественной». Другой гигант, Иртыш, вполне достоверно представлен Семеновым, как «самая исполинская река Западносибирской низменности». Описывая преодоление мощного левого притока Иртыша, реки Тобол, Семенов замечает: «Мы переправились светлой, поэтической майской ночью».

Встретив на своем пути первый горный кряж, Семенов пишет о гранитных пиках, подобных «остроконечным колпакам или шапкам». И тут же, безо всяких пауз, продолжает в строгом научном стиле описывать горные породы, из которых сложены эти скалы. Дно долины у него уподобляется «чудному парку», но ученый не забывает дать подробный перечень растений: тополь, береза, черемуха, облепиха...

Равнинную часть своего долгого пути Семенов, в основном, проделал в тарантасе — дорожной четырехколесной повозке. Казалось бы, по тем временам довольно комфортное средство передвижения.

Но автор вспоминает: «Дорога была ужасная, тарантас бросало из стороны в сторону так сильно, что, несмотря на все мои заботы о целости моего барометра, он разбился вдребезги».

А вот забавные эпизоды, касающиеся «двигателя» тарантаса. По пути из Семипалатинска в город Копал путешественникам иногда приходилось брать для упряжки лошадей прямо из степных табунов, принадлежавших кочевникам-киргизам.

Но это были абсолютно дикие, необъезженные кони. Они начинали мчаться по степи, как бешеные, — при этом кучер даже не старался их удерживать. Лишь сопровождавшие тарантас верховые казаки спасали положение, хлеща своевольных животных и заставляя их соблюдать общее направление.

Правда, промчавшись таким образом около 70 километров, лошади уставали — и затем бежали уже спокойнее, давая собой управлять.

В июне Семенов добрался до нынешнего центра Алтайского края — Барнаула. В то время город этот был, по словам Петра Петровича, самым культурным уголком Сибири, за что путешественник и назвал его сибирскими Афинами. Пробыв здесь около десяти дней, Петр Петрович двинулся далее на юг.

В августе он оказывается в Копале, в предгорьях Джунгарского Алатау, «Тянь-Шаня в миниатюре», — так иногда называют эту северо-восточную цепь Тянь-Шаня, простирающуюся в длину почти на 450 км и состоящую из нескольких параллельных высоких хребтов. Главные из них поднимаются выше 4000 м и увенчаны нетающими снеговыми шапками.

Тут Семенов в первый раз в своей жизни, да еще в темное время суток, испытал землетрясение. «Скалы начали колебаться, а обвалы беспрестанно падали с треском с горных вершин…» К счастью, для путешественника и его спутников все обошлось благополучно.

Семенов совершил восхождение на одну из снежных вершин Джунгарского Алатау, однако при попытке определить ее высоту вдруг столкнулся с неожиданной проблемой.

После того, как случайно разбился барометр, ученый решил проводить измерения, кипятя воду (на разной высоте она кипит при различной температуре). Но для этого необходимо было зажечь спирт, запас которого хранили казаки. А спирт... не хотел гореть! Причина вскоре выяснилась. Горючая жидкость, предназначенная для служения науке, просто была наполовину выпита одним из казаков и затем разбавлена водой...

Раздосадованный Семенов вынужден был, по его собственным словам, довольствоваться лишь сбором горных пород, коллекции высокогорных растений и насекомых. Кстати, это его замечание указывает на редкую многосторонность научных интересов Петра Петровича. Как отмечают некоторые биографы Семенова, наш герой занимался многими темами — от происхождения и развития небесных тел до зоологической географии...

Подобная универсальность была свойственна далеко не всем, даже выдающимся путешественникам. Семенов же, обладавший разносторонними обширными знаниями, посещает по дороге к заветным горам заводы и рудники на Алтае; с увлечением отыскивает окаменелости, наблюдает за местными хлебными культурами, ищет древние предметы буддийского культа, берет бесчисленные образцы горных пород...

Мимо внимания ученого не проходят и стаи белых пеликанов, в движениях которых он замечает «любопытную и очень умно организованную дисциплину».

Но особое удовольствие ему доставлял мир флоры. Временами, сходя с тарантаса, Семенов проделывал почти весь дневной путь пешком — собирал растения. За время экспедиции ему удалось найти десятки новых видов, многие из которые впоследствии были названы его именем.

Следует сказать, что наблюдения Семенова отнюдь не являли собой нечто отвлеченное от практики, как это иногда бывает у погруженных в «чистую науку» людей. Так, например, он рекомендует лесопромышленникам просушивать лес перед использованием в качестве строительного материала: советам ученого вняли, и качество местной древесины намного улучшилось.

Петр Петрович также отмечает, на каких склонах гор отсутствуют ранние заморозки и потому лучше высаживать бахчевые культуры. По его же настоянию русские казаки перевозят из Алтая в город Верный (позднее Алма-Ата) пчелиные ульи, благодаря чему здесь начало понемногу развиваться пчеловодство.

Кстати, оно вызвало удивление киргизов, рассказывавших Семенову, что казаки ухитрились привезти такую муху, которая делает сахар...

Из Верного, куда Семенов прибыл в конце августа 1856 года, и началось его путешествие непосредственно вглубь Тянь-Шаня.
Несмотря на то, что лето закончилось, Семенов успевает (в сентябре-октябре) совершить две поездки на одно из самых больших горных озер мира — Иссык-Куль. Путешественник посещает восточную и западную оконечности этого огромного водоема, пересекая один из передовых хребтов Тянь-Шаня — Заилийский Алатау.

«Тянь-Шань казался крутой стеной. Снежные вершины, которыми он был увенчан, образовали нигде не прерывающуюся цепь, а так как бесснежные основания их, за дальностью расстояния, на юго-западе скрывались под горизонтом, то снежные вершины казались прямо выходящими из темно-синих вод озера», — таким было первое впечатление Семенова от долгожданного свидания с неведомыми горами..