1840 год. Ноябрь. В Финском заливе свирепствует жестокий шторм.

Огромные волны, как игрушку, перебрасывают друг другу английский купеческий корабль, идущий из Лондона в Петербург с грузом индиго и сандалового дерева.

Гнутся под ветром мачты с наглухо зарифленными парусами, трещит корпус корабля, но шкипер Томас Барклай спокоен: его "Гуноп" — крепкая посудина, он только что сошел со стапелей.

К тому же до Кронштадта каких-нибудь семьдесят миль, там, в гавани, можно отстояться.

---

Но, видно, ошибся в чем-то опытный шкипер и не довел свое судно до Кронштадта. На траверзе острова Сескар (Сейскари) "Гуноп" наскочил на рифы и затонул примерно в пяти морских милях к юго-западу от острова.

Весть о крушении корабля достигла Англии. Лондонское страховое общество, напуганное неизбежной выплатой крупной суммы, командировало в Россию нескольких представителей.

Им было поручено во что бы то ни стало поднять корабль, а самое главное — спасти ценный груз.

Страховые агенты обратились к командиру Кронштадтского порта, но получили категорический отказ — в обязанности служб порта не входил подъем коммерческих судов, затонувших вдали от гавани.

И тогда англичанам предложил свою помощь кронштадтский купец Василий Недоносков. Он представил командиру порта свой проект спасения "Гунопа". Проект был отклонен — купец не числился в списках специалистов по подъему затонувших кораблей.

Однако Недоносков не отступил. 25 января 1841 года, наняв в окрестных селах 350 человек, он поехал на санях к острову Сескар, нашел место, где затонул корабль, и приступил к подъему.

Пробили во льду проруби, опустили на дно моря по обеим сторонам судна семь столбов, которые возвышались надо льдом на 3,5 метра. Для того чтобы они не всплыли, к их концам привязали мешки с камнями. На столбы уложили поперечные перекладины. При помощи целой системы блоков корабль был сначала поднят со дна на 3 метра.

В короткое время под него успели подвести 10 цепей. Теперь появилась возможность поднять корму корабля на 2,7 метра надо льдом, а среднюю часть — на 1,2 метра. Подъем судна, не включая подготовительных работ, занял 5 дней.
Почти весь груз, состоящий из сандала и индиго, был выгружен и на подводах доставлен в Петербург.

Слухи об успешном подъеме корабля у острова Сескар дошли до начальства Кронштадтского порта. К месту работ немедленно был послан корабельный инженер прапорщик Арцеулов. Простота и быстрота, с какой Недоносков в зимнее время без помощи водолазов поднял судно, привели Арцеулова в восхищение.

В конце своего рапорта он сделал приписку: «Успех подъема судна и затем спасение столь ценного груза принадлежат собственно купцу Недоноскову, изобретшему без всякого постороннего совета все устройство механизма, весьма простого и с пользою могущего быть употребленным в подобных случаях».

Кронштадтское начальство, оказавшись в неудобном положении, постаралось сделать все, чтобы весть о подъеме судна простым русским умельцем не просочилась в печать. «Записку» прапорщика Арцеулова отправили в архив, где она и была случайно обнаружена лишь в 1919 году, во время эвакуации из Петербурга в Москву архива Морского комиссариата.