Сначала пару слов об этом самом окне.
Окна в нашем небоскребе сделаны так, что я всех вижу, а меня - никто. (Дикую 40-градусную жару и шум они тоже не пропускают). Эта невидимость меня очень устраивает, а вот толстый сиамский кот Суши расстраивается.
Ему кажется, что арабские голуби, которые прилетают заниматься ухаживанием на наш карниз, над ним подло измываются.
Заслышав их утреннее воркование, он долго и терпеливо крадется к окну, делает мощный бросок вверх на полтора метра, цепляется когтями за штору и повисает на ней, издавая страшное цоканье и утробные вопли.
Проклятые птицы - ноль внимания, продолжают увлекаться любовью. Суши очень передо мной неудобно: он шмякается на пол и делает вид, что просто занимался фитнесом.
Так вот, теперь об Абу-Даби и что видно из моего окна. Кстати говоря, кое-что и слышно.
Пять раз в день (и ночь) - печальный и пронзительный зов муэдзина из мечети. (А их из окна видно четыре). Один начинает, другие подхватывают. Слов не понимаю, но сердце сжимается в тоске… Одинок и беспомощен человек в этом мире… Пустыня безбрежна и жестока… Мы все состаримся и умрем… Аллах Акбар!
(Некоторые иностранцы, между прочим, жалуются, что в их замечательную личную жизнь 5 раз в день вторгаются громкие крики, но, во-первых, их никто не спрашивает, а во-вторых, лично я совсем не возражаю, чтобы мне напомнили о бренности всего земного).
Услышав этот зов, все бросают свои занятия и спешат к мечети. Разноцветный муравейник внизу затихает. Снующие повсюду и призывно бибикающие желто-белые такси Тойоты-Короллы пришвартовываются к тротуару, из них выскакивают окладисто-бородые пакистанские водители в белых шапочках и халатах до пят, снимают сандалии, умываются под краном и исчезают за дверьми мечети. Следующие 15 минут я могу наблюдать лишь груду сандалий на ступенях и пустые улицы.
На самом деле, Абу-Даби - совсем не то, что представляется распаренному 7-дневному туристу из окна автобуса, - у города есть неповторимое обаяние и характер.
Нигде и никогда я не встречала такого разнообразия национальных одежд, языков, лиц и блюд. Все дело в том, что местного населения здесь - какой-то ничтожно малый процент : то ли 5, то ли 10.
Им надрываться не приходится: благодаря Аллаху и мудрому правителю, их жизнь и так радужно прекрасна. А вот остальные 90% приехали сюда заработать денег, заняли разные ниши и благополучно друг с другом сосуществуют.
Пакистанцы, к примеру, вышеупомянутые, и индусы водят такси, строят дома и сажают растения, филиппинцы и китайцы работают в ресторанах и барах, филиппинки - лучшие в мире няни, а все квартиры в нашем доме убирают расторопные девушки из Шри-Ланки. При этом все наряжаются в свою этническую одежду, готовят свою еду и вообще высоко несут знамя.
А говорят на замечательном английском - лишенном времен, артиклей, числа и лица, порядка слов и прочих грамматических печалей - мечта российского студента! Вспомогательные глаголы им тоже глубоко безразличны.
При этом замечательно понимают друг друга. (Поэтому может уже стоит прекратить изучать годами 24 времени английского глагола?)
