На Главную Страницу Вниз   Rambler's Top100
Мир природы
Навигатор
 Карта сайта
Новости
Архив
Пресс клуб
Подписка
Баннеры
Реклама
 
Содержание рубрики
 
 На предыдущуюВнизНа следующую
Енисей. По следу снежного барса
   

 
   
Джоус — наш проводник  
Джоус — наш проводник  
Золотые зубы хищно блеснули в свете керосинки, и Джоус так хохотнул, что старая сторожка затряслась от страха:
— На море моряки, на речке речники, а на водохранилище… Кто? Не знаешь? То-то. Придумаешь, тогда приходи, расскажу тебе о тайге…

Джоус снова засмеялся, осветил золотой улыбкой сторожку и принялся вспоминать, как он когда-то молодым бродил по Саянам да сплавлялся по Енисею на плотах:

— То, я тебе так скажу, было совсем иное время. Енисей был такой сильный, — Джоус показал коренастой рукой куда-то за спину, — мало кто мог сплавиться. Тут большой порог был — ну, вот, редко целые лодки выходили. Лодки и плоты в щепу перемалывал… А медведей сколько было, маралов. Когда у маралов гон начинался, они на отмели, на косы выходили и как сшибутся… Кажется, будто искры высекают из рогов. Такая силища!

Я однажды с фотоаппаратом засел в кустах, а прямо передо мною такой рогач здоровый, как поведет башкой, заревет… А ему другой в ответ, где-то позади меня. Тот как рванет в мою сторону, прямо на меня… Еле отскочить успел. Но какая битва была! За такое полжизни отдать не жалко.
А потом начали эту плотину строить, ГЭС Саяно-Шушенскую. — Джоус как-то грустно закачался на стуле и неспешно опрокинул стакан водки. — С тех пор и нет Енисея, умер он. Сломали ему хребет. Он ведь как спина Сибири был — такая силища… Понял? Вот так и живем.

Невеселый Джоус оглядел всех и, смахнув с себя уныние, снова хищно улыбнулся, крякнул, вставая, и проговорил:
— Все. Всем спать. Завтра вставать рано. Дрожать умеешь? — вдруг он обратился ко мне и тут же загоготал. — Ты ночью дрожи, сильнее дрожи, а то замерзнешь. — И, опять, осветив охотничий домик золотым добродушным блеском, Джоус выкатился за порог и побрел к своему катеру.

Это был первый вечер на Енисее. На Саяно-Шушенском водохранилище, среди таежников и егерей, — людей, которые всю жизнь прожили среди этих недоступных лесов, где нет ни дорог, ни магазинов, ничего привычного нам, живущим в каменных городах…
 ВнизВверх
Саяно-Шушенская ГЭС
 

 
   
Саяно-Шушенская ГЭС  
Саяно-Шушенская ГЭС  
 
   
 
   
А Джоус — это наш проводник по тайге и капитан катера, на котором мы путешествуем по Саяно-Шушенскому водохранилищу или морю, как его называют местные жители.
Мы едем на стареньком автобусе по самому краю тайги. С одной стороны Енисей перекатывает камни, с другой — ряды сибирских кедров, как занавес, за которым прячется дикий мир.

Дорога тупиковая, поэтому, кроме нас, никто в эту сторону не едет. Впереди только стена Саяно-Шушенской ГЭС. Знаю, что это одна из крупнейших ГЭС мира, — но, когда она появляется из-за излучины Енисея, в груди что-то замирает… Горный каньон! Будто сковали, связали реку, запрягли, как необъезженного мустанга…

Саяно-Шушенская ГЭС перегородила Енисей в самой теснине гор, в Карловом створе. За несколько лет Енисей поднялся на двести пятьдесят метров. Так и появилось вместо изящного изгиба реки широкое, ленивое море.

Сгинули отмели и песчаные пляжи, пастбища, где паслись стада козерогов и маралов. «Благородная» рыба исчезла, вместо хариуса и ленка появилась вездесущая щука. Климат в Саянах увлажнился, потеплел. А ущелья горных рек и ручьев превратились в заливы моря. До неузнаваемости изменились берега Енисея…

— Знаешь, — говорит мне Джоус, когда мы идем на его катере среди погибшего леса, — люди сами себе навредили. Енисею эта плотина, ну… ну, как секунда тысячелетней жизни. Рано или поздно он сшибет эту каменную штуковину. И все станет на свои места. Енисей даже не заметит наших потуг. Как слону укус комара.

А вот люди еще настрадаются. Вот, сам посуди. — Джоус возмущенно разводит красные потертые ладони над штурвалом катера. — Раньше в реке рыбы было тьма. Сейчас ниже плотины вся вода мертвая. Что может выжить, если пройдет через турбины? А? Да ничего и не может!

А потом этот лес, — мясистая рука Джоуса вдавила ручку газа до упора, и катер резво пошел вперед, с грохотом расталкивая закрывшие воду корявые бревна. — Ведь он накапливается здесь, у плотины. Сотни и тысячи кубометров. Они пытаются его увозить. Но это просто невозможно, его очень много. У самой плотины как-то водолазы погружались.

Так вот, спустились до шестидесяти метров, и все, — ниже сплошной затопленный лес. А он воду травит фенолами всякими. Столько тут этих фенолов, что все живое из воды просто вытравливается и ниже по течению она просто мертвая…

А если вдруг прорвет плотину — так ведь такая волна огромная пойдет, что до самого Ледовитого океана докатится. Смоет к черту и Красноярск, и все остальное… Вот так вот!
Но, как ни парадоксально, именно благодаря Саяно-Шушенской ГЭС здесь и был создан одноименный заповедник. Организовали его для того, чтобы ученые изучали влияние водохранилища на окружающий мир. Организовали заповедник в 1976 году, за несколько лет до постройки ГЭС.

И только к 1990 году Енисей наполнил чашу водохранилища до краев. Когда это произошло, два берега Енисея стали развиваться независимо друг от друга. Раньше звери могли переплывать узкий Енисей, переходить его вброд. Но море разлилось и стало неодолимой преградой. Правый берег Енисея сделали заповедным. Левый — охотхозяйством...
С гор сползают тучи, но Джоус хохочет и обещает нашаманить чистое небо. Если мы, конечно, будем себя хорошо вести. Джоус держит свое слово, и все последующие дни с неба не падает ни капли.

Наверно, больше Джоуса о Енисее и о заповеднике не знает никто. Здесь он работает с первого года его основания. Тогда лихой Джоус летал на моторке через пенистые енисейские пороги, без устали ходил по Саянам с фотоаппаратом на плече.

Все, кто приходят в заповедник, все мечтают увидеть снежного барса. Ирбис, как его еще называют, это огромная белая «кошка» в серых пятнах. Вот и Джоус тоже надеялся встретить его. Но в заповеднике можно четверть века проработать и не увидеть хозяина Саян. Однако говорят, что везет новичкам да случайным людям.

— Однажды следственная группа на море выезжала, — говорит Джоус, — какое-то преступление расследовали. И вот идут человек двадцать на катере, заходят за мысок, а тут и снежный барс лежит на скале, хвостом крутит. Лежит и уходить не думает. Так минут пятнадцать следователи на него пялились, а он на них. И ты представляешь, — Джоус недовольно хмурится, — ни один из них не сходил за фотоаппаратом или камерой. Никто. Все как загипнотизированные смотрели, и все. А когда ушел барс, тогда только и спохватились. Эх, жалко…

После этих рассказов и мне тоже хочется увидеть этого самого снежного барса. «Уж у меня то камера всегда под рукой. Только покажись!», — крутится в голове назойливая мысль.
       
 ВнизВверх
Дела заповедные
 

   
     
   
     
 
   
 
   
Пока идем по морю, природа незаметно меняется. У Саяно-Шушенской ГЭС — суровая сибирская тайга. Сосны рядами спускаются прямо к воде. Извилистое водохранилище похоже на длинный лабиринт. Кажется, что за очередным поворотом вот-вот должно открыться нечто неизведанное, terra inkognita.

Но там только тайга и тайга. На южных склонах гор среди сплошных сосен появляются ярко-желтые пятна лиственниц. Будто художник по ошибке капнул желтой краской. Лиственниц все больше, тайга преображается, становится веселее.

Однако, мы видим лишь малую часть заповедных лесов. Только берега моря. Остальная территория заповедника находится на западе, там, за массивными хребтами Саян.

Но глубоко в горы никто не заходит. Рассказывают, будто есть такие места в тайге, где даже егеря лет по десять-пятнадцать не бывали. Троп там нет, и лошадь не пройдет. Что там происходит, известно лишь снежному барсу.

Когда построили плотину ГЭС, заповедник организовали на правом берегу моря. А левый — оставили охотхозяйствам. Но в девяностых охотхозяйства пошли по миру, и огромные территории стали бесхозными. За зверем потянулись браконьеры. Китайцы же готовы были скупать у них все, что можно.

От рогов марала до струи кабарги и желчи медведя. Оленя убивали только из-за отростков на голове. Рога спиливали, а тушу бросали гнить. Кабаргу (самый маленький подвид оленя) тоже били сотнями. Вырезали ценную ароматическую железу, а остальное выбрасывали. Благодаря браконьерству, с чьей-то легкой руки, Саяно-Шушенский заповедник получил «статус» самого криминального заповедника России.

Так и живут. Одни охотятся, а другие их ловят. Но, как признают в заповеднике, главная беда не в браконьерах. Не было бы спроса — меньше зверя били бы. Граница прозрачная, торговцы из Китая сотнями едут. Скупают все на корню… Даже барс им понадобился. Пятнадцать тысяч долларов недавно предложили за его шкуру.

Но в последние годы заповеднику удалось получить в свое ведение и бывшие земли охотхозяйств. Здесь устроили биосферный полигон «Седые Саяны», который дал заповеднику возможность вести ограниченную хозяйственную деятельность. Что и было сделано.

Шаг за шагом «заповедные» власти двигались в этом направлении. Были устроены кордоны для охотников, плавучая гостиница. Куплены катера и небольшие пароходы. Потянулись богатые иностранцы, готовые оставить в Саянах свои тысячи.

Правда, многим охотникам из Европы приходится отказывать, — есть строгий лимит по отстрелу животных. Деньги, полученные за трофейную охоту, идут на обустройство полигона и самого заповедника. Читать дальше
На Главную страницу Вверх  
Ссылка на http://vokrugsveta.com обязательна
 
Rambler's Top100 AllBest.Ru Экстремальный портал VVV.RU