Чтобы увидеть Маргариту с высоты птичьего полета, надо от Ла-Асунсьона, столичного города провинции, подняться до крепости Санта-Роса.

Она построена в 1680 году и охраняет долины Ла-Асунсьон и Санта-Эспирито (Успения и Святого Духа). А выше крепости есть смотровая площадка, откуда в хорошую погоду виден весь остров. Так говорили путеводители.

Ла-Асунсьон — маленький, тихий городок, основанный в 1527 году, до сих пор сохраняет в своем облике черты колониального прошлого.

Исторический центр города с тех самых пор не изменился. Такие же тихие улочки, карабкающиеся вверх по склонам долины. Они настолько узки, что по ним не пройти даже одной машине. Здесь полная власть пешеходов, а также осликов и мулов.

Несмотря на обилие колониальной архитектуры, на удивление мало туристов. Трудно поверить, что находишься в одном из наиболее посещаемых мест на планете.

Но на Маргариту едут за солнцем, морем, пальмами, а не за архитектурными шедеврами. Любителям колониальной экзотики туристские справочники предложат десяток других мест.

В верховьях долины Ла-Асунсьон величественно нависает над городом крепость Санта-Роса. Жерла ее пушек направлены в сторону моря. Днем и ночью здесь дежурили испанские аркебузиры, всматриваясь в горизонт: не появится ли неприятельский парус.

Свое назначение Санта-Роса выполняла до последних лет. Только в середине нашего столетия отсюда убрали гарнизон венесуэльской береговой охраны и устроили в крепости музей.

Санта-Роса совсем такая, как была в момент основания. Даже деревянные части ворот сохранились без изменения. Это я могу подтвердить лично.

Чтобы от Санта-Росы добраться до вершины горы, предстояло преодолеть длительный подъем. Неожиданно дорогу перегородил шлагбаум с указателем: «Территория Национального парка, необходимо специальное разрешение».

И ни души кругом. Никого, кто мог бы подсказать, куда можно идти, а куда нельзя. Вообще, какие-то ограничения в передвижении по острову были для меня полной неожиданностью. Ведь обычно если в часто посещаемом районе есть какие-то запретные места, то предупреждения висят на каждом шагу, а вход в запретную зону нередко охраняет национальная гвардия. А тут...

Недолго думая, я обошел шлагбаум и продолжил подъем в гору, на вершине которой виднелись телевизионные антенны и где, как я считал, находится смотровая площадка. На дороге не было абсолютно никого. Это казалось странным.

Заметно похолодало. Через некоторое время я догнал парочку весьма хиппового вида, которая брела в том же направлении, что и я. Испанский язык они понимали.
— Далеко ли еще до смотровой площадки?
— Далеко, — указали они куда-то вверх.

Ветер и туман. Не видно почти ничего, лишь иногда в разрыве облаков мелькнут далеко внизу полоска берега и кромка моря, отливающая под лучами солнца лазурным блеском. Никаких признаков смотровой площадки. Только антенны различных типов.

Понятно: я в Центре радио и телевещания провинции Нуэва Эспарта. Но почему все-таки никого нет? И тут до меня дошло, что ведь карнавал, день — не рабочий, вот и остался здесь, наверно, только дежурный оператор. Его я нашел копающимся под капотом джипа. Он помогал водителю завести машину.

— Есть ли здесь что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее смотровую площадку? — пусть не покажется вам моя фраза тяжеловесной, но сказано это было по-испански. Такие обороты придавали местный маргаритский колорит, что должно было, по моему разумению, вызвать доверие у случайных собеседников.

— ??? — ответом был взгляд, полный удивления.
— Там, внизу, мне сказали, что здесь смотровая площадка.
— Кто это тебе так сказал?
— Да многие. И в Порламаре, и в Ла-Асунсьоне. Да и здесь на дороге.
— А как ты сюда попал?

Скрывать, что пришел пешком из Ла-Асунсьона, я не решился.
Мои собеседники удивились еще больше:

— Сколько здесь работаем, никакой смотровой площадки не было и нет. Да и поднимается сюда редко кто посторонний: здесь, за облаками, обычно ничего не видно. Это кто-то над тобой пошутил.
— Ну это как посмотреть! Не сказали бы, что здесь смотровая площадка, я бы сюда и не поднялся. А тут — самая высокая точка Маргариты?
— Да. В хорошую погоду отсюда можно многое увидеть, но тебе сегодня не повезло.

Действительно, рваные клочья тумана застилали все вокруг. Делать было нечего, оставалось только возвращаться. Не успел я пройти и несколько шагов, как один из моих новых знакомых догнал меня на машине и предложил подкинуть в сторону долины Святого Духа.

Так сложилось исторически, что долина эта стала центром духовной жизни на острове. Одна из достопримечательностей ее — дом-музей Сантьяго де Мариньо, героя национально-освободительного движения Венесуэлы.

У поворота в долину я попрощался с моим благодетелем, которому надо было в другую сторону. Я же продолжил спуск пешком. Дорога петляла по изумрудно-зеленому склону среди кокосовых пальм. По сторонам изредка попадались убогие лачуги, неизвестно как прилепившиеся к обочине. Их обитатели, местные крестьяне, выглядели очень веселыми и жизнерадостными. Я прошел довольно далеко, когда неожиданно возле меня остановился громадный старомодный «кадиллак» с оглушительно рычащим двигателем.

— Здравствуй, друг. Не боишься здесь ходить один?
— А что, опасно? Днем?
— Да вообще-то нет, здесь спокойно. Просто странно, что иностранец ходит пешком. Мы к этому не привыкли.
— А откуда известно, что я иностранец? На лбу вроде не написано?
— По акценту.
— А до того, как я заговорил?
— Ну понимаешь, как бы сказать... местные так не выглядят.
— А может, из Каракаса или Маракайбо...
— Нет, этих тоже можно отличить. Да и зачем они пойдут в долину Святого Духа? Все время на пляжах... Может, подвести? Садись...
— Я-то не против, но куда садиться? — в машине сидело человек двенадцать, в основном дети; семья направлялась, видимо, в церковь.
— Это ничего, как говорится, в тесноте, да не в обиде!

За точность перевода последней фразы я не ручаюсь, но смысл был именно такой. Необходимость потесниться и впустить еще одного человека никого нисколько не смущала. Весь остаток пути я проделал в веселой компании. Когда мы прибыли на место, я протянул водителю мелкую купюру. Он замахал руками:

— Нет, что ты! Это по дружбе. Я подрабатываю извозом на этой машине, но сейчас не на работе. А людям ведь надо помогать, правда?
Это было странно. Одна из основных статей дохода островитян — обслуживание туристов. Однако этот жест лишний раз подтверждал славу жителей острова, как необычайно приветливых и гостеприимных ко всем приезжим независимо от языка, цвета кожи, толщины кошелька и прочих отличительных признаков.

Долина Святого Духа представляла собой разительный контраст с теми местами, где я успел побывать. Вместо безлюдья на вершине горы и тишины Асунсьона — толпы нарядного народа, веселого в преддверии праздника. На площади Боливара (такое название носят центральные площади всех населенных пунктов Колумбии и Венесуэлы — от столиц до маленьких деревушек, затерянных в бескрайних просторах Амазонии) — настоящее столпотворение: скоро должна была начаться праздничная служба. Приезжих почти не было, и мой последний попутчик был прав — местный праздник мало кого интересовал.

Музей Сантьяго де Мариньо находился в старинном особняке посреди огромного сада. Все здесь хранило атмосферу двухсотлетней давности. Посетителей, кроме меня, не было: видимо, они вообще не часто сюда захаживают.

Служащая музея была сильно удивлена, что в далекой России кто-то может интересоваться биографией генерала Мариньо. (О том, что до этого момента я вполне мог перепутать генерала Мариньо с другим героем национально-освободительной борьбы — генералом Нариньо, — я предпочел умолчать.) Наверное, с целью просвещения мне была подарена брошюра «Хроника жизни Сантьяго де Мариньо». Как потом оказалось, я был удостоен высокой чести, ибо брошюру выпустили местные власти для почетных гостей музея.

Мне надо было успеть в бухту Хуангриего на противоположном — западном — берегу острова. Бухта славится своими закатами. Ни один рекламный проспект не обходится без фотографий полыхающего — от кроваво-красных до кирпично-оранжевых тонов — неба, на фоне которого — пальмы, рыбацкие лодки, морской прибой. И форт Ла Галера, ощетинившийся жерлами пушек.

Я торопился на карнавал. Пейзаж в районе Хуангриего был более пустынный, повсюду росли огромные кактусы. Бухту оживляли многочисленные разноцветные рыбацкие лодки.

С заходом солнца началось карнавальное шествие. Толпы народа заполнили главную улицу поселка. Народ уже с утра был на взводе и постоянно подогревал веселое праздничное настроение обильными порциями рома.

Феерия цвета, масок; огни, танцы, оглушающие ритмы тропической музыки — все это делало зрелище фантастическим. Не Рио, конечно, но — Карнавал, настоящий карнавал!

В шествии участвовали команды, каждая из которых показывала свою программу — театрализованное представление, отображающее моменты истории или современной жизни острова.

Передвигались участники шествия на задрапированных машинах — как у нас раньше на демонстрациях. Вокруг каждой такой машины — а их в этот раз было не так много — 69, крутилась толпа танцующих и смеющихся людей.

Бэтмены и Супермены, викинги в рогатых шлемах, индейцы в юбках из травы и моряки Колумба, испанские солдаты, гвардейцы Боливара, какие-то африканские божества, разукрашенные совсем уж невероятно.

А вот индейский шаман с фантастическим плюмажем из разноцветных перьев. А что это за странные типы? Не иначе как мятежники Лопе де Агирре, свободные рыцари Мараньона. За два часа мимо меня прошла история острова Маргариты, Венесуэлы и всей Южной Америки.

Утром, спозаранку, я направился в лагуну Ла Рестинга. Она объявлена Национальным парком. Лагуна — мелководный заболоченный залив, заросший манграми, который почти разделяет Маргариту на два острова. Лишь узкая песчаная коса — тоже Ла Растинга — дает понять, что остров все же один. Мангры создали здесь неповторимую экосистему.

Заросли настолько плотны, что кажется, в них невозможно проникнуть; однако это первое впечатление обманчиво — кусты образуют некие островки, протоки между которыми создают причудливый лабиринт, по которому можно плавать на небольшой лодке. Некоторые протоки более широкие, но в основном борта лодки почти касаются торчащих из воды корней.

Протоки имеют свои названия или просто номера, но все равно непонятно, как в них можно ориентироваться. Иногда кустарники сходятся настолько близко, что их кроны образуют полог, и тогда все вокруг приобретает изумрудно-зеленый оттенок.

Зеленый свет, проходящий сквозь плотную листву, зеленые кустарники, ветки которых, сцепившись, образуют плотные стены, вода в лагуне тоже зеленая с темным, синеватым оттенком.

Это зеленое единообразие нарушают лишь торчащие из воды корни растений, облепленные раковинами устриц. Кругом гнетущая тишина, нарушаемая лишь слабым урчанием двигателя. Гниющие листья тоже дают себя знать — запах тот еще, а заросли настолько плотные, что сюда не проникает ни дуновения. За полтора часа, если знаешь дорогу, можно проплыть весь лабиринт. Я лично запутался довольно быстро, да и лодочник, несмотря на свой, наверное, большой, судя по его возрасту, опыт, тоже иногда долго думал перед тем, как направить лодку в ту или иную протоку.

Западная часть Маргариты называется «Маканьо» и соединяется с остальной частью острова лишь косой Ла Рестинга. Эта часть острова представляет собой полную противоположность виденному мною до сих пор. Здесь уже настоящая пустыня, царство песка и кактусов. Ярко-желтые тона пейзажа, минуя белую полосу прибоя, контрастно переходят в лазурно-голубые цвета моря. Эту часть острова мало посещают туристы. Хозяева пляжей здесь рыбаки и ловцы жемчуга.

По мере продвижения на север пейзаж снова меняется. Окрестности начинают понемногу зеленеть, а кроме кактусов, появляется и другая растительность. Вода у берега тоже меняет свой цвет; это зависит от глубины и характера дна. Если на мелководье южного побережья море лазурно-голубое, то в районе бухты Хуангриего оно приобретает стальной оттенок.

А на самом севере, словно оправдывая название северной оконечности острова — Кабо-Негро (Черный мыс), море становится темно-синим. Этот цвет дополняют черные породы, которыми сложен скалистый мыс. Поистине удивительны краски жемчужного острова...

Был последний день карнавальных каникул, поэтому в ожидании парома на континент вытянулась длинная очередь машин и автобусов. Я думал, что это рейса на три, но, оказалось, весь хвост преспокойно разместился на нескольких этажах одного судна.

Еще и место осталось. Основную массу пассажиров составляли люди, приехавшие на Маргариту за дешевым товаром. Большинство из них через некоторое время снова приедет на остров. Он стоит этого.

И дело не в одних дешевых товарах.