Представьте себе отвесный скалистый берег, волны, бьющиеся о камни, и по самой кромке этого берега змейкой бежит стена, отгораживая берег от моря.

Чего ради? Кто мог причалить к скалам, кто мог, даже причалив, забраться по этим отвесным скалам? По-моему, ни один здравомыслящий человек не мог предположить, что опасность нападения придет с моря.

Если уж чего и опасаться, так это прихода врага из соседней земли, то есть с противоположной стороны! Так нет же, не поленились люди сложить стену, возвести строение... Зачем? Никто из ныне живущих не знает, а тех, кто знал, давно уж нет в живых. Живые, мертвые...

Я вспомнила, что согласно ирландским поверьям, иной мир располагается где-то далеко в море на островах или даже на дне морском, то есть там, за этой стеной, у подножия отвесных скал. Неужели же жители Дингла с помощью стены хотели разграничить наш и не наш миры?

Хотя кто их знает, этих ирландцев. В старину они были весьма экстравагантными людьми. Взять, для примера, хотя бы ирландских монахов. Еще только подъезжая к странным укреплениям, я заметила то тут то там посреди сельского пейзажа какие-то каменные штучки, издали похожие на ульи.

Эти постройки были примерно в человеческий рост, а может, и чуть меньше, имели форму колокола и у каждой был небольшой вход. Что это, я сначала не поняла и подумала, что каменное нечто, наверное, как-то связано с сельским хозяйством. Действительно, сейчас их иногда используют как загоны для скота, но изначально они были предназначены для людей. Оказалось, это старинные кельи.

– Но как же там помещались монахи?! – удивилась я. На мой взгляд, поместиться в этом улье можно только хорошенько скрючившись.
– А они в них и не жили, – был ответ, – а только спали. Ну может, в непогоду прятались.
– А спали как? В позе эмбриона?
– Именно так.
– Но это же ужасно неудобно!
– А зачем монахам удобство?

А действительно, зачем? Но я, честно говоря, все же слабо представляю себе, как можно спать, свернувшись в таком колоколе, где места не больше, чем в утробе матери перед самым рождением человека.

Но это еще цветочки. Немного попозже мы поехали посмотреть один из старинных ирландских монастырей. Я по глупости своей ожидала увидеть какое-нибудь мрачное строение, обнесенное высокой стеной, здание с кельями, куда можно будет войти и посмотреть, как жили монахи, с церковью...

Как бы не так! От монастыря остались одни развалины, но и они давали представление о том, как, собственно, жили эти самые монахи – без всяких излишеств типа келий и трапезных. Для тех, у кого нет воображения, на территории монастыря был стенд с картинкой. Сам монастырь был на редкость маленьким, однако же в нем проживало до трех десятков монахов.

Жили они в домиках, сложенных из плоских камней, похожих на те же кельи-ульи, только побольше. Ни о каких окнах речи не было, только маленькая дверь, в которую, по-моему, едва можно было пройти. В эти круглые постройки монахи набивались по нескольку человек и спали вповалку то ли на соломе, то ли на шкурах. О мебели и посуде, конечно же, никто и не думал ввиду полного отсутствия и того и другого.
– И как же они жили в таких условиях? – удивилась я.
– А нормально. Все остальные-то жили еще хуже.
– Куда уж хуже-то?
– Но ведь крестьяне жили в таких же домах, только целыми семьями да вдобавок еще и держали в них скотину.
Тоже верно. Жить надо проще.

От церкви почти ничего не сохранилось, зато посреди монастыря гордо возвышался крест. То, что это был крест, я не сразу уловила. Издали он был похож на обыкновенный стоячий камень, высотой примерно с меня, вроде тех, на которых в раннем средневековье ирландцы делали так называемые огамические надписи.

Много таких камней я видела в коридорах университета в Корке. На этом же камне огамических надписей не было, где-то по боку шла незатейливая латиница, а на плоской поверхности камня был высечен огромный цветок со стеблем и листиками в виде завитушек. Так, по крайней мере, я поняла этот рисунок. И только приглядевшись, заметила, что у цветочка четыре лепестка, и что они, собственно, и являют собой крест. Рядом из земли торчал камешек поменьше, на котором был высечен обыкновенный крест без затей. Видимо, для таких непонятливых, как я.

Как выглядит старинная ирландская часовня, я узнала позже. На пути обратно автобус остановился около какого-то придорожного кафе, и нам отвели полчаса на то, чтобы мы могли попить чего-нибудь и просто погулять. Недалеко от этого кафе находилась постройка под названием «Gallarus Oratory». Надпись на открытке с этой церковью, невесть каким образом оказавшейся потом у меня, гласила:

«Эту часовню построили 1300 лет назад. Она является прекрасным примером постройки из сухой кладки. Крышу образуют стены, которые постепенно соединяются наверху. Длина – 8 метров, ширина – 5 метров, высота – 5 метров. Часовня была построена первыми христианами (имелось в виду, конечно же, «первыми христианами в Ирландии»), которые очень любили свое ремесло. Тогда жизнь была проще, и люди гораздо лучше понимали Бога и Его волю, чем сейчас».

Это уж точно. Внутри часовни не было ничего. Ни алтаря, ни тем более каких-то украшений, росписей и архитектурных излишеств. Ровный земляной пол. Каменные стены, плавно соединяющиеся вверху. Только в стене напротив входа высоко, почти под самой крышей, было маленькое окошко. И сквозь него на пол, на самую середину часовни, падал свет. Все. И, что самое удивительное, постояв в этой часовне минуту, я поняла, вернее, всем нутром почувствовала, что именно этого и достаточно, чтобы думать о Боге.

На полуострове Дингл мне довелось увидеть еще много замечательного: например, остров, который напоминал спящего великана. Огромный бородатый мужчина чинно дремал посреди океана, сложив руки на большом животе.

Там же я посидела на самом краю света, в том самом месте, где берег круто обрывается в море, за которым нет ничего, кроме горизонта...

И вообще это путешествие было чудесным. Светило солнце, с моря долетал нежный солоноватый ветерок... После сытного обеда, когда довольные ученые разбрелись кто куда, я стояла, вперившись взглядом в два изумрудных холма, между которыми белели чистенькие домики. Невдалеке мычали коровки и блеяли овечки, в общем, более идиллического пейзажа и нельзя было себе представить.

Тут ко мне подошел один весьма приятный господин, один из организаторов конгресса, Брендан О’Конхуир. Мое восхищение пейзажем, похоже, тронуло его.
– А ведь я сам из этих мест. Здесь родился и вырос.
– Здорово тут у вас.
– Летом-то здорово. А вот если бы вы приехали сюда в ноябре, вам бы вряд ли понравилось. Вообще, сейчас удивительная погода, ветра почти нет. Обычно он дует чуть ли не круглый год, а зимой он такой сильный, что сбивает с ног, к тому же очень холодный. Представьте себе – море серое, небо почти черное, постоянный ветер, холод, сырость. Поэтому здесь почти никто и не живет.
«А как же все эти дома?» – хотела было спросить я, но мой собеседник ответил раньше, чем я озвучила этот вопрос.

– Почти все дома, которые вы видите, – это дачи. Очень многие принадлежат иностранцам. Летом здесь много народу, а зимой почти никого. Местные уезжают, в основном молодежь, потому что работы здесь никакой нет, кроме сельского хозяйства. А этим много не заработаешь.

– Грустно все это, – сказала я. А про себя подумала: «Ну везде, везде одно и то же...»
– Еще бы не грустно, особенно если подумаешь, что это ведь один из немногих районов, где говорят по-гэльски. А молодежь уезжает в города, забывает язык.
– А вы сами с детства говорили по-гэльски?
– Да, конечно, – похоже, мой вопрос даже удивил собеседника. – В семье только на нем и говорили.
– А с детьми вы на каком общаетесь?
– На гэльском, естественно.

«А вот это круто, – отметила я про себя, – обычно все ратуют-ратуют за язык, а с детьми все равно по-английски общаются...»
– Я считаю, что от английского они все равно никуда не денутся, вокруг все по-английски говорят, в школе его учат. Так что дома мы учим родной язык.

Да, это редкость! Признаюсь, что нигде на улицах Корка я не слышала ирландской речи (про Дублин вообще молчу). На конгрессе, конечно, многие говорили по-гэльски, но ведь это особый случай, ведь там собрались те, кто исследует ирландский язык, и если бы они общались между собой по-английски, это было бы весьма странно. А так, чтобы просто мимоходом услышать где-то разговор на ирландском, на улице или в пабе, об этом я только мечтала.

Хорошо, что мечты иной раз сбываются. Итак, после всех поездок еще не очень усталые, но уже голодные ученые были несказанно рады, когда в сумерках автобус подкатил к ресторанчику в каком-то поселке. Ресторанчик был уютный, на полированном буфете лежали милые крахмаленные салфеточки, вроде тех, которые вяжут из белой пряжи бабушки везде-везде, в том числе и у нас.

Нас ждал ужин – на удивление вкусный! Мне удалось отведать фирменные ирландские грибы в тесте и отменного лосося. Кроме того, я наконец-то по полной программе ощутила, что действительно нахожусь в Гэлтахте. Ирландские ученые мужи объяснялись с официантками по-гэльски к обоюдному удовольствию.

Но это было еще не все. Когда ужин подходил к завершению, из бара, находившегося по соседству, до моих ушей донеслись знакомые ирландские мелодии. Ну как пропустить такое? Вот он, ирландский фольклор в чистом виде! Попросив коллег предупредить меня, когда автобус будет отчаливать, я вышла из-за стола и направилась в бар.

Действительно, за одним из столиков расположились милые юноши, которые наигрывали народные мелодии к большому удовольствию окружающих. И хотя играли они на уровне самодеятельного ансамбля песни и пляски, смотрелось и слушалось это весьма и весьма приятно. А главное, естественно. Возле стойки толпились молодые посетители и – о чудо! – переговаривались между собой по-гэльски.

Даже неудобно было обращаться к ним по-английски, но что поделаешь, на местном наречии я знала всего одно-единственное, но крайне полезное слово. Посетители бара были настроены весьма дружелюбно, они объяснили мне, что музыку играют ребята с местных ферм, просто так, для собственного удовольствия. Особенно словоохотливым оказался симпатичный молодой человек по имени Фредди, он не только расспрашивал меня о том, с чего именно мне взбрело в голову изучать кельтские языки, но и рассказал, что в его родной местности практически все говорят по-гэльски, и даже гордятся этим.

Музыка играла, и уходить из бара мне совсем не хотелось, тем более что Фредди решил угостить всех пивом. Пиво не замедлило появиться, и тут-то я и сказала то самое заветное слово: «Slainte!» (по-ирландски – «здоровье»).

Все, кто хоть сколько-нибудь знаком с Ирландией, знают этот самый короткий ирландский тост, а также то, что при отсутствии всяческих познаний в ирландском гэльском им можно обойтись в общении с местными жителями. Разумеется, все заулыбались и ответили тем же коротким тостом.

Конгресс закончился, а впереди были целые сутки до отлета в Москву. Естественно, их надо было где-то провести. Мне повезло: у одного знакомого оказался знакомый, который когда-то жил в Дублине, а теперь обитает в сельской местности и готов приютить меня.

Как оказалось, я не только нашла место для ночлега, но и познакомилась с весьма интересным человеком.Человека звали Марк О’Фйононь. Выяснилось, что по-русски он говорит лучше, чем я по-английски, а кроме того, замечательно владеет ирландским. Как следствие – переводит на ирландский Хармса и Пелевина.

Для начала он повел меня в Тринити Колледж, самый большой университет в Ирландии. Когда я спросила, а что мы там будем смотреть, он ответил «Книгу Келлз». Этого было достаточно, чтобы я помчалась в Тринити Колледж со всех ног.

Действительно, побывать в Дублине и не увидеть это чудо было бы просто глупо. Это самое красивое ирландское Евангелие было создано тысячу лет назад, когда к книгам вообще относились гораздо трепетнее, нежели сейчас. Естественно, все знают, каким трудом давалось создание рукописных книг, и поэтому всякие ухищрения типа красной строки и затейливых миниатюр воспринимаются как образцы ювелирного искусства.

Но стоит один раз увидеть репродукцию с Книги Келлз, где каждая страница испещрена мелкими-мелкими узорами, такими затейливыми, что кажется, создать их человеку не под силу, и все остальные рукописи кажутся блеклыми.

Прежде чем попасть туда, где хранится Книга, мы обошли целую выставку, которая рассказывала об Ирландии того времени и о том, как она создавалась. Ее создали сами монахи, которые жили в убогих каменных постройках вроде тех, что я видела... Бедняги – или счастливцы? – корпели над пергаментом долгие часы, выводя букву за буквой, выписывая орнамент за орнаментом.

Для наглядности в выставочном зале демонстрировался фильм о том, как рождались буквы и орнаменты. В кадре появлялась рука с пером и медленно-медленно выводила буквы на пергаментной странице. Все это сопровождалось душераздирающим скрипом, от которого у меня сводило зубы. Потом в руке появлялась кисточка, кисточку обмакивали в краску, разведенную в морской раковине, и опять же медленно-медленно рука выводила сложные линии, из которых и должны были сложиться великолепные узоры.

Конечно, монахи-переписчики, они же художники, пользовались почетом и уважением. Их было, наверное, не так много (если учесть, что вообще все население Ирландии составляло тогда полмиллиона человек), и как же долго и упорно им пришлось трудиться! Обитали эти люди на острове Иона, в монастыре, который был основан святым Колумом Килле.

Сама Книга была помещена в особом темном зале под стеклом, рядом с другими, менее красочными Евангелиями. Мы достаточно долго ждали своей очереди – желающих попасть в святая святых и посмотреть на страницу «той самой книги» было предостаточно. И вот, наконец-то, я тоже смогла склониться над стеклом в полутемном зале и вглядеться в затейливую вязь, которой была покрыта пергаментная страница.

Далее мы оказались в главном зале университетской библиотеки, пропахшей старой древесиной и книжной пылью. От пола до потолка в два этажа – полки с книгами. Вначале, когда библиотека была только построена, зал был одноэтажным, с плоским потолком. Потом книг становилось все больше и больше, места на стеллажах стало катастрофически не хватать и пришлось разобрать потолок, надстроить здание и сделать еще один этаж в виде галереи с книжными полками.

Кроме старинных книг, здесь были и иные, не менее интересные вещи, например, древняя ирландская арфа, по легенде, принадлежавшая королю Бриану Бору. На самом деле, конечно же, это не так, арфа была сделана в XV веке, а Бриан Бору умер в начале одиннадцатого. Впрочем, какая разница, все равно эта арфа – самая древняя в Ирландии.

В середине зала под стеклом располагались всякие редкие издания, книги с роскошными гравюрами, а также один очень важный документ – «Прокламация временного правительства Ирландской республики» 1916 года.
– Вот, – не без гордости сказал Марк. – У нас тоже была революция.
Следующим на очереди был Музей живописи, но мы успели лишь обежать его резвым галопом, ибо рабочий день подходил к концу. И мы отправились к Марку в его далекую деревню. –Есть будешь? – спросил Марк.
– А то!
– Есть курица, есть картош...
– Только не это!
– Ну хорошо, хорошо, есть рис.
После ужина и часового трепа я хотела уже отправиться спать, ведь на следующий день мне предстояло вовремя быть в Дублине, чтобы не опоздать на самолет. Однако Марк торжественно заявил: «Ты мой гость, и я должен тебя развлекать». После чего не менее торжественно извлек из холодильника восемь банок «Гиннесса». Когда это невинное развлечение окончилось, радушный хозяин предался размышлениям на тему: «А чего бы такого еще выпить?»

Мои робкие попытки отказаться от водки были встречены бурным негодованием и недоумением. Только аргумент: «В Ирландии надо пить ирландские напитки» — смог подействовать, но Марк воспринял мои слова буквально, хотя и превратно, и выставил на стол бутылку ирландского виски. И все же нам удалось прийти к разумному компромиссу, и мы договорились выпить кофе по-ирландски и на сем завершить возлияния.

Ирландский кофе – весьма приятный напиток, особенно в холодные и промозглые вечера, когда приходящему с улицы хочется чем-то быстро согреться. Летом, правда, ирландский кофе тоже неплох. Мне рассказывали – не знаю, правда ли это, – что этот достойный напиток изобрели женщины. Ведь издавна ирландские мужчины пили виски, а жены смотрели на них и завидовали.

Женщинам пить крепкое негоже, а хочется... Вот они и придумали добавлять виски в кофе, чтобы и выглядеть пристойно, и получать запретное наслаждение. Мне не раз доводилось следовать их примеру, и я даже сама делала «Айриш кофи» в России, но сейчас – о, сейчас мне настоящий ирландец приготовит настоящий ирландский кофе!
– Минутку, – сказал Марк, – только спрошу у мамы, как эту штуку готовить, – и отправился звонить родителям.

Мама продиктовала ему рецепт, и таинство началось. Сначала Марк искал кофе. Потом ему понадобился еще один ингридиент, который по-английски назывался «cream». Перерыв весь холодильник, Марк достал баночку с такой надписью, но в ней оказалась сметана.

– По-моему, – сказала я, – туда все же следует добавлять сливки...
– Точно, сливки! – воскликнул Марк (хорошо, хоть по-русски нет никакой путаницы). – Только сливок нет. Молоко пойдет?
Но и без сливок кофе получился весьма и весьма вкусным. Ведь главное в нем все-таки виски...