В 1849 году, благодаря рекомендации авторитетных знакомых, Барт попадает в состав большой британской экспедиции под началом Джеймса Ричардсона.

Основной ее задачей было открыть для английской торговли Судан — край степей и саванн к югу от Сахары — и проложить туда дорогу от Средиземного моря. Эта экспедиция и стала, пожалуй, главным событием в жизни ученого Генриха Барта.

Он с огромным энтузиазмом воспринял возможность исследовать малоизвестные регионы Африки. Поддержка таких известных личностей, как Карл Риттер (преподаватель еще по университету) и знаменитый Александр Гумбольдт, укрепила уверенность Генриха в себе и в успехе начатого дела.

Ему был поручен определенный маршрут. Спутником Барта стал еще один немец — геолог и астроном Адольф Овервег. Ученые прибыли на африканскую землю, в Тунис, в декабре 1849 года.

Отсюда им предстояло двинуться в Триполи — отправной пункт экспедиции. Так получилось, что новый 1850 год Барт и Овервег встретили в седлах. Сразу же начались испытания — оказалось, что в Африке можно страдать не только от жары, но и от холода: ночью, под безоблачным небом, поверхность земли здесь быстро теряет тепло.

На протяжении суток температура воздуха часто понижается на 30-35 °С, а порой и на все 50 °С. Вот почему ночи в пустыне прохладные, — всего около 10-15 °С. Еще более поразительны суточные колебания температуры почвы, которые могут достигать 70 °С — песок и скалы, раскаленные днем, ночью охлаждаются значительно быстрее воздуха. Всего этого тогда еще не знали наши герои. Одежда, взятая ими с собой, оказалось недостаточно теплой.

После прибытия в Триполи Барту и Овервергу пришлось запастись терпением. Оснащение каравана было сложным делом и происходило не быстро. Кроме того, ждали прибытия из Европы приборов и другого экспедиционного оборудования. Лишь в марте 1850 года путешественники вышли из города. Путь их лежал на юг, в самое сердце Сахары.

Сахара! Еще на картах средневековья она называлась «Великая пустыня». И это — не преувеличение. Сахара простирается от моря до моря примерно на 6000 км (для сравнения — протяженность Европы с запада на восток более 7500 км). С севера на юг пустыня вытянута на 2000 км, что примерно в два раза превышает протяженность Украины.

Современная площадь Сахары, по разным оценкам, составляет от 6 до 9 млн. км2. Это, собственно говоря, целый «материк», близкий по площади к Австралии.
Нигде в мире не найдется столь же огромных и невыносимо жарких пустынных просторов.

Именно здесь (кстати, в районе Триполи) находится так называемый полюс тепла планеты, где в сентябре 1922 года была зарегистрирована рекордная температура воздуха, +57,8 °С. В середине лета температура воздуха в центральной части пустыни держится около +35 - +37 °С. А во многих местах Сахары воздух раскаляется более, чем до +50 °С!

Напомним, что в метеорологии принято измерение температуры в «тени», т. е., приборами, защищенными от прямого солнечного облучения. Однако в Сахаре вследствие отсутствия растительности редко можно найти укрытие от солнца, поэтому измерения не совсем точно передают величину фактического нагрева: возможно, он значительно выше.

Некоторые исследователи считают, что темные поверхности камней и скал могут нагреваться до температуры кипения воды, т. е. до 100 °С. Вот когда вспоминается арабская поговорка: «В июле вода в кувшине закипает»...

Дыхание Сахары двое ученых-соотечественников почувствовали довольно скоро. Чем дальше на юг, тем все более голой и каменистой становилась земля. Температура к полудню переваливала через отметку +50 °С; ночи ж были холодными настолько, что каменные осыпи покрывались изморозью. К тому же, разыгралась песчаная буря, сильно затруднявшая передвижение.

Невзирая на все это, ученые не прекращали работу, неутомимо проводили астрономические, геологические и прочие наблюдения — но, в отличие от Барта, Овервег не старался с протокольной точностью заносить их в полевой дневник.

С огромным интересом коллеги осматривали встречавшиеся по пути руины — крепости и надгробия, красноречиво свидетельствовавшие о том, что в древности здесь отнюдь не была безжизненная пустыня.

Одним из сохранившихся очагов жизни в этом крае был оазис Мизда — поселение, известное еще с начала нашей эры. Там экспедиция отдохнула несколько дней.

После этого, пополнив запасы воды, караван двинулся через страшную, покрытую раскаленной красноватой галькой равнину. Преодолев примерно за неделю более 200 км по территории, которую, как правило, старались обходить другие путешественники, Барт и Овервег прибыли в крупный оазис — город Мурзук.

Постройки его были сделаны из особой, сверкавшей от солевых вкраплений глины. На краю города находились соляные копи.

Отсюда экспедиция направилась к расположенному в 400 км городу Гату. Днем Барт и его спутник совершали утомительные переходы, вели постоянные наблюдения, а ночью — систематизировали материал и готовили программу исследований на следующий день.

На плато Тассилин-Аджер, расположенном в Центральной Сахаре, Барт обнаружил множество прекрасно сохранившихся петроглифов — наскальных рисунков, которые говорили о высокой культуре некогда живших тут народов.

Великолепные изображения бегемотов, жирафов, крокодилов, газели, страусов и других животных, сцен охоты, быта и колдовства были созданы племенами, населявшими нынешнюю пустыню в те далекие времена, когда она была страной с чудесным климатом, пышной растительностью и богатой фауной.

Сегодня сахарские петроглифы хорошо известны — прежде всего, благодаря исследованиям французского археолога Анри Лота. Для Барта же они были откровением*.

На пути между Мурзуком и Гатом с Бартом произошло приключение, едва не закончившееся трагедией. Он задумал осмотреть некий горный массив — «заколдованную гору», как называли ее проводники каравана. Однако из-за суеверия арабов Генрих не смог найти провожатого и отправился к горам сам. Впоследствии этот день он назвал «черным»...

Путь, в который Барт отправился рано утром, захватив небольшой запас воды, оказался длиннее, чем он предполагал. К тому же, дорога вскоре пошла в гору, все круче и круче... Между тем, солнце быстро поднималось, и уже к 10 часам утра жара стала невыносимой. Тени нигде не было. Наконец, предельно уставший Барт добрался до гребня горы, с которого открывался прекрасный обзор. Но не более...

Не обнаружив интересных археологических или иных находок, ученый решил возвращаться в лагерь. Жара усиливалась, жажда мучила все нестерпимее, и Барт в отчаянии выпил всю имевшуюся у него воду. Все, что с ним произошло в дальнейшем, напоминало кошмар.

Барт заблудился! Предположив, что караван не стал ждать его и ушел, Генрих сначала пошел в одну сторону, затем, передумав, бросился в другую... Положение к тому же усложняли, сбивая с пути, пустынные миражи. Когда солнце начало клониться к закату, Барт уже полностью обессилел и не мог даже стоять на ногах. Он несколько раз подавал сигналы выстрелами из пистолета, но ответом было лишь молчание пустыни. Ночь прошла в бредовом полузабытьи.

На следующее утро, по мере подъема солнца, жажда стала настолько нестерпимой, что Барт, чтобы хоть как-то ее утолить, высосал немного своей крови. Сознание то покидало его, то возвращалось. У Генриха начались фантастические видения. Очевидно, конец был близок...

И вдруг, когда солнце начало садиться за горы, измученный Барт услышал крик верблюда. Как писал впоследствии ученый, — это был самый прекрасный звук, который ему когда-либо доводилось слышать. Пришло спасение: Барта отыскал один из туарегов, отправленных Овервегом на поиски.

Аборигену пустыни удалось обнаружить почти занесенные песком следы немецкого путешественника. Примечательно, что когда спасший Барта туарег обрызгал ему голову водой, Генрих непроизвольно все время повторял по-арабски: «Хвала Аллаху!..»

Барт довольно быстро восстановил силы после своей опрометчивой попытки в одиночку познакомиться поближе с Сахарой. Путешествие продолжалось, — но и пустыня не уставала преподносить уроки чужеземцам.

Так, в одном из узких ущелий на путников неожиданно обрушился страшный ливень. Первые минуты радости по поводу редкого в этих местах дождя сменились тревогой, скоро перешедшей в неописуемый ужас.

Веселые ручейки быстро превратились в стремительные водно-грязевые потоки, грозившие уничтожить все на своем пути. И вновь трагедии удалось избежать по счастливой случайности. Лагерь был расположен на возвышенном месте, — а главное, ливень прекратился столь же неожиданно, как и начался.

Несколько подавленные пережитым, путешественники продолжили путь к городу Тингеллусту. Здесь пришлось несколько задержаться, — а поскольку Барт не выносил бездеятельности, то немедленно приступил к географическим и этнографическим исследованиям. В то время Генрих, помимо арабского, знал еще семь африканских языков.

Эти знания и уважительное отношение к туарегам вскоре помогли ему наладить хороший контакт с местными жителями. Дружба способствовала изучению нравов и обычаев детей пустыни; дневники и альбомы Барта быстро пополнялись новыми сведениями и зарисовками. Подобным же образом Барт установил затем самые теплые отношения с правителем и горожанами Агадеса, бывшего крупным культурным центром еще в средние века.

Подходил к концу 1850 год; земля, по которой двигались путешественники, была по-прежнему каменистой и бесплодной. Караван, растянувшийся на несколько километров, с большим трудом преодолевал голые песчаниковые равнины, сменявшиеся мрачными базальтовыми участками. Лишь в начале следующего, 1851 года, после многих месяцев созерцания пустыни, люди, наконец, вышли к Судану и увидели первые зеленые поля...