Английский и норвежский отряды были равны по количеству людей — пятеро полярников в каждом. Скотта сопровождали врач Э. Уилсон, офицеры Л. Отс и Г. Боуэрс, а также унтер-офицер Э. Эванс.

Какими же средствами передвижения располагала эта группа? По сути, никакими, кроме собственных ног и рук. Дело в том, что моторные сани англичан быстро вышли из строя; задолго до подходов к полюсу пришлось застрелить и последних, выбившихся из сил пони. Собачьи упряжки были отправлены обратно со вспомогательным отрядом.

Поэтому люди с большим напряжением сил сами потащили тяжело нагруженные сани. И хотя у группы Скотта были лыжи, англичане относились к ним с непонятным пренебрежением, по поводу которого Скотт замечает: «Одно средство — лыжи, а мои упрямые соотечественники питают против них такое предубеждение...»

Каким разительным контрастом выглядят строки из книги Амундсена: «Не проходило дня, чтобы мы не хвалили наши превосходные лыжи... Можно смело сказать, что лыжи сыграли… наиважнейшую роль в нашем походе к Южному полюсу».

Последние 250 км до полюса группа Скотта прошла с чрезмерной затратой сил. Даже от собственного графика они отставали на несколько дней и 15 декабря 1911 года не дошли даже до 88 градуса 23' — рекордной южной широты, достигнутой Шеклтоном. А между тем, в этот день Амундсен и его четыре спутника уже подняли норвежский флаг на Южном полюсе!

Противоречивые чувства охватили в тот исторический момент Амундсена. В своей книге «Южный полюс» он пишет: «По-моему, еще никто из людей не стоял в точке, диаметрально противоположной цели его стремлений в таком полном смысле слова, как я в этом случае. Район Северного полюса, — чего там! — сам Северный полюс манил меня с детства, и вот я на Южном полюсе. Поистине, все наизнанку!»

Но на самом деле, наизнанку все выходило у Скотта. К организационным просчетам прибавились отвратительные погодные условия. Когда сильнейшая снежная буря держала группу Скотта третий день в палатке, глава экспедиции записал: «Остается только примириться с нашим невезением, но это не так-то легко. Оно кажется незаслуженным, — ведь планы были хорошо разработаны и сначала осуществлялись так успешно...»

В середине января 1912 года, буквально за несколько километров до полюса, англичан ожидал самый сильный удар. Они наткнулись на следы норвежской экспедиции. А 18 января была обнаружена палатка, установленная Амундсеном месяц назад.

Скотт горестно пишет: «Мы поняли все. Норвежцы опередили нас и первыми достигли полюса. Это страшное разочарование… Конец всем нашим мечтам; возвращение будет печальным».

Никто из англичан не знал, что возвращения домой не будет никогда, — хотя в тот же день пятерка Скотта, сфотографировавшись и водрузив на полюсе «бедный оскорбленный «Юнион Джек», повернула на север.

О состоянии глубокой депрессии британцев говорит очередная запись их лидера: «Теперь — рывок домой и отчаянная борьба. Не знаю, выдержим ли мы ее».

К сожалению, Фортуна действительно отвернулась от них. Обратный путь оказался непосильным. Страшные морозы (температура временами падала ниже - 40 градусов С) при почти непрекращающемся ветре неумолимо забирали силы.

«Мы… просто не в состоянии идти быстрее и ужасно страдаем от холода», — отмечает Скотт. В поисках очередного промежуточного склада они часто сбивались с пути и, вынужденно уменьшая паек, сильно недоедали.

Чем ближе англичане подходили к базе, тем голоднее и слабее становились они. Из дневника Скотта видно, как у них изо дня в день исчезала воля к жизни и росло отчаяние.

3 марта он записал: «Господи, помоги нам, мы не выдержим такую муку, это ясно». Но даже в этих условиях отряд до самого конца тащил ценнейшую геологическую коллекцию собранных образцов пород весом около 15 кг, хотя каждый лишний килограмм был тяжелейшим бременем.

Кроме того, несмотря на неимоверные лишения, Скотт продолжал, иногда теряя счет дням, при сильнейшем морозе вести дневниковые записи. Постепенно они становились короче и короче...

Воистину, мужество не оставило этих людей и перед лицом мучительной смерти. Они несли лежавшего без чувств Э. Эванса, получившего во время падения в трещину травму головы. Увы, Эванс умер первым... Обмороженный, окончательно выбившийся из сил Т. Отс просил бросить его, — они не согласились. И тогда Отс сознательно пошел на смерть, выйдя из палатки во время метели...

Оставшись втроем, Скотт, Уилсон и Бауэрс отчаянно пытались побороть судьбу. Но стихия была неумолима. На расстоянии менее одного дневного перехода, примерно в 20 км от спасительного склада с продуктами и горючим, Скотт делает запись, оказавшуюся последней.

«Четверг, 29 марта. С 21-го непрерывный шторм… 20-го у нас было топлива на две чашки чаю и на два дня — сухой пищи. Каждый день мы собирались отправиться к складу, до которого осталось 11 миль, но за палаткой не унимается метель.

Не думаю, чтобы мы могли теперь надеяться на лучшее. Будем терпеть до конца, но мы слабеем и смерть, конечно, близка. Жаль, но не думаю, что смогу писать еще. Р. СКОТТ».

И приписка: «Ради бога, не оставьте наших близких».

Лишь с приходом антарктической весны (12 ноября 1912 г.) поисковый отряд нашел частично занесенную снегом палатку английской экспедиции и в ней три тела. Их не тронули. Когда убраны были подпорки, палатка рухнула и накрыла собой погибших.

В январе 1913 года на вершине холма, с которого открывается прекрасный вид на место первой зимовки Скотта, был установлен крест. На нем начертали имена погибших и знаменательную строку английского поэта ХІХ ст. Теннисона:
«Бороться и искать, найти и не сдаваться».

Думается, что эти слова в равной степени относятся к главным героям описанных событий.
Амундсен — Скотт. Триумф — и трагедия.

Именно в те дни, когда лондонская «Дэйли кроникл» начала впервые рассказывать миру о достижениях Амундсена в Антарктиде, жизнь медленно покидала окоченевших, голодных и совершенно беспомощных перед лицом стихии Скотта и его спутников в их последнем лагере.

Но суровая природа полярных широт все же примирила бывших соперников, — примирила по-своему. Через 16 лет после того, как Скотт навечно остался в Антарктиде, Амундсен нашел свой последний приют в горячо любимой им Арктике, на дне Баренцева моря.