«ГОРЦЫ». Это слово отдает некой таинственностью, загадочностью. Какие они люди гор?

Жесткие, почти жестокие, незнающие благ цивилизации, тысячелетиями живущие среди горных хребтов, бескрайних пастбищ и непроходимых дремучих лесов?!

Это мне предстояло узнать, отправляясь в Карпаты к гуцулам — украинским горцам.

«Як що Гуцула попросити, то вин душу виддати тоби може, а якщо зацепити, твою забрать!» (народная поговорка).

---

Гуцулы появились в Карпатах давно. В VI веке в Карпатские горы пришли племена Белых Хорват (они считаются предками гуцулов).

И здесь в горских селениях они сохранили традиции, старинный уклад жизни. Какое-то недолгое время, эти земли входили в восточнославянские княжества.

Позднее они оказались под властью Австро-Венгрии. Потом в 1919 году на несколько лет возникла и растворилась над Карпатами Западно-Украинская Республика, горские земли отошли к Польше.

Но в 1939 года гуцулы вошли в империю под названием СССР… Однако самих гуцулов эти перемены мало трогали.
Они тихо мирно жили среди горных пастбищ и старались ни с кем не ссориться. В том числе и с природой.

Автобус мерно дрожал. За окном в ряд выстроились аккуратные, схожие как близнецы, домики украинских румын. Рядом румынская граница. Буквально в шаге от дороги. Но Украину с Румынией разделяет не колючая проволока, а Тиса.

Эта река берет начало в горных ручьях под Говерлой и здесь разливается во всю ширь. Она вяло течет по равнине, лениво обмывая берега. А забор, так – для проформы и животных, для которых госграница всего лишь столб, о который удобно чесать бока.

Несмотря на полдень, глаза от усталости закрывались сами собою. Сквозь полудрему я увидел дедка в невзрачной, потертой куртенке, протискивавшегося по автобусу среди сумок и баулов селян. Соседнее место оказалось свободным. Он медленно опустился в кресло и тут же закрыл глаза.

Я обрадовался. Наконец-то удастся поспать: предыдущие попутчики оказывались ужасно словоохотливыми. Но и дед через несколько минут прервал полусон:

- Ой, ей. Ты только поглянь, як вода все позабирала, – обратился он, видимо, к самому себе, потирая давно небритый подбородок.
- Чего? Кого? – не оправившись ото сна, встревожился я.
- Да, вон, бачишь, насыпь змыло? Тут по осени водою все позалило. Море целое! Та, чи ти не местный, шо ли? – с простодушным любопытством оглянулся дед.
- Ну, да. Журналист я. К гуцулам еду.
- Так з мене писати можешь. Я сам гуцул. Усе тоби росскажу…   

Уговаривать старика не пришлось, и всю дорогу он расписывал радости и невзгоды сельской жизни. Повороты становились круче, обрывы выше. То и дело глазам открывалась очнувшаяся от спячки Тиса, неустанно взбивающая бурую пену меж скал ущелья.

Только когда за окнами замелькали многочисленные гуцульские домики разбросанные по склонам гор, я, наконец, прервал стариковский монолог:
- Смотрите, гнездо аиста на крыше!
- Да и не побачишь, боле – мрачно ответил он, – гнезд по крышам не вьют аисты, – добавил дед строчку из Высоцкого, сам, впрочем, не заметив того - Дом помиченный лелеками, аистами то бишь, – продолжал старик, – счастливый дом. Таких зараз мало. Люди зли, недобри стали. Аист лучше на столбе потомство выведет.

И действительно, счастливых столбов было куда больше, чем домов. Тем временем мы въехали в Рахов. Автобус неожиданно подпрыгнул, дернулся как больной в лихорадке и застыл. На мой недоуменный взгляд, из под мятой стариковской шляпы донеслось:
- Я ж казав – усе вода позабирала! Вон, балки, бачишь, скрюченные строят – тоже ричка постаралась! – С необъяснимым торжеством пояснил дед и с детским любопытством уставился в окно.

На берегу Тисы царил хаос: застывшие в безумном водовороте стены, фундаменты домов, огромные глыбы вывороченные из недр земли, свернутые в кольцо стальные опоры - будто огромный ураган пронесся по мирной горной долине.

Только сейчас в моей памяти всплыли «картинки» старых выпусков новостей о небывалом наводнении в Закарпатье. Правда, тогда, на экране телевизора, все было где-то далеко, за сотни километров. Сейчас же я мог прикоснуться к кошмару двухгодичной давности…

- Люди сами повинни, – хмуро улыбаясь, процедил старик, – природа ничего просто так не зробить.
А как опять выбрались на дорогу, дед просветлел, и снова принялся рассказывать, как участковым на Сахалине работал, как в Сургуте мастером на буровой вкалывал. А после, на родину, в Карпаты потягло. К земле. Дочка же, наоборот, на днях, с мужем в Канаду перебираются.

- Може счастье знайдут, а може ни. Тоже когда-нибудь на батькивщину вернутся… – мягко беззлобно пробурчал старик, встал и неприметно кивнув на прощанье, вышел из автобуса.

Самая большая гора Украины — Говерла (2061 метров над уровнем моря) стоит прямо около Ясиня. Среди гуцулов, Говерла как облаками окутана старинными мифами и легендами.

И находясь в Ясиня, я не мог упустить шанса, подняться на Говерлу.

Загодя договорившись с Иваном, проводником с местной станции горноспасателей, в шесть утра я стояла на пороге турбазы. Иван, вечно веселый мужичек лет сорока подошел ко мне:

— Ну, чего? Где остальные? Транспорт ждать не будет! Спят небось? Туристы… — усмехнулся он.
— Да ты Иван не понял. Мы вдвоем идем!!

Сердце страны гуцулов лежит высоко в горах, среди карпатских хребтов. Сами гуцулы называют этот район Верховиной. В довольно, по карпатским меркам, селении Ясиня я оказался поздно вечером.

Легкий морозный воздух замер над горами. Ни ветерка. Ни звука. Только где-то далеко повизгивает пила и почти осязаемый запах пиленой древесины наполняет селение…

На ночь я устроился на почти пустующей, аварийной турбазе «Эдельвейс». Построенная в 1942 году венграми, она, наверное, самая известная в украинских Карпатах. Какой путеводитель по Карпатам не откроешь, обязательно натолкнешься на снимок деревянного дома на берегу Тисы. Однако сегодня она переживает не лучшие дни. Проржавевшие трубы, ободранные стены, вывороченные раковины.

Половицы скрипят от малейшего прикосновения и ночью кажется, что десяток приведений резвится в коридорах базы. Живут на ней только рабочие восстанавливающие последствия наводнения. О туристах здесь забыли...