«Скульптор должен прожить долго и оставить после себя полчище статуй», — по преданию, сказал Микеланджело.

Настоящий, Божьей милостью, архитектор, вероятно, должен оставить по себе город с храмами, дворцами и монументами…

По крайней мере, так было до сих пор. «Город Игнащенко», начатый станцией метро «Днепр», скоро должен пополниться православным духовным центром в эмирате Дубай (пальмовый оазис, в нем — катакомбный храм на две тысячи молящихся, отели, апартаменты для священников, колокольня с тремя куполами и 49 колоколами).

Но третье тысячелетие вносит свои поправки. Время требует новых, небывало ярких средств выражения, архитектурных приемов, строительных материалов. И молодая душа маэстро откликается на призыв времени.

…После долгого забвения, на сто лет потесненные аппаратами тяжелее воздуха, ныне воскресают воздушные шары. Монгольфьеры с яркими росписями и рекламами на необъятных боках взмывают над всемирными выставками, парадами в центрах столиц, модными курортами и полными стадионами.

Наступает эра торжествующей пневматики. Начиная с гигантского Мишки, уплывшего в небеса после Московской Олимпиады 1980-го, — все чаще баллоны, надутые гелием и водородом, принимают облик людей, животных, мифологических существ. В большинстве случаев они забавны, эти неуклюжие подоблачные куклы. Однако, возможности пневмоархитектуры лишь начинают раскрываться…

Придумав мемориал основателя хасидизма* в Меджибоже с круглым, будто Солнце, золоченым куполом, — маэстро решил, что искусственные «солнца» не обязательно должны быть твердыми. Купола — вернее, колоссальные воздушные шары — могут парить над миром на тонких и прочных тросах. Тогда многоглавым храмом всех мыслимых религий (Бог-то один, лишь формы обращения к Нему у различных народов разные!) станет вся планета.

Золотые шары из легкой и прочной синтетической ткани, видимые за сотни километров, засияют над Трипольем, центром таинственной страны древнейших земледелов Поднепровья**, и над Каменцем-Подольским, знаменующим, по мысли Игнащенко, центр Европы, сплав нескольких национально-религиозных культур; над Прибалтикой, над Аргентиной, над Австралией и над Эгейским морем, там, где, согласно исследованиям археологов, возможно, погибла страна, ставшая прообразом Платоновой Атлантиды.

Три с половиной тысячи лет тому назад взрыв вулкана на острове Санторин погубил цветущий архипелаг, обескровил крито-минойскую цивилизацию; посреди выщербленной подковы скал, оставленной взрывом от острова, на маленьком островке в круглом синем заливе встанут музей и белая статуя девы, грустящей о гибели великой страны.

А вверху, маяком для исследователей и туристов, будет сверкать подобие светила, которому молились солнцепоклонники-атланты…

Впрочем, об одних ли былых трагедиях надлежит думать художнику? Новое столетие родилось под грохот «боингов», врезающихся в небоскребы… В своей чудо-мастерской, за чаем и скромной выпивкой, Анатолий Федорович рассказывает о собственном невольном пророчестве.

В начале 70-х годов, в Нью-Йорке, начиная работать над Аллеей деятелей мировой цивилизации, маэстро наблюдал, как начинают строиться башни-близнецы Всемирного торгового центра. Возводили лихо, быстро, — по четыре этажа в сутки; «панели прицепляли, как дверцы автомобиля».

Но тогда же, в компании солидных, влиятельных нью-йоркцев, он высказался примерно так: ненадежная постройка! Стихийное бедствие, война или теракт, — и эти «колоссы на глиняных ногах», небоскребы с тонким металлическим каркасом, рухнут, будто карточные домики.

Еще студентом Игнащенко работал на строительстве Московского университета. Запасом прочности новый символ столицы, башня, венчавшая Ленинские горы, в пятьдесят раз превосходила новостройку на Манхэттене! «У нас делали крестовидный железный каркас, обкладывали его в два слоя кирпичом, промежуток между ними засыпали, а снаружи приваривали железобетонные панели, покрытые керамикой! От этого слоеного пирога любые самолеты, как комары, отлетали бы…»

Случилось так, как случилось. Чрезмерная уверенность в том, что их океанская твердыня неуязвима, стоила американцам дорого. И вот, киевский архитектор предлагает небывалый, невиданный мемориал на месте гибели многих тысяч людей! Ни гранита, ни мрамора, ни дорогостоящих масс цемента и бетона. Если хотят хозяева, могут оставить руины торгового центра, как грозное и многозначительное напоминание.

Лишь небольшая статуя должна стоять среди них: мучительно скорченный, словно кричащий от страдания «Фантом боли» скульптора Есипенко. А рядом — мощный лазерный проектор! Он будет отбрасывать на небо бесконечно бегущую световую строку из имен погибших при катастрофе.

Полукругом, подобно радуге размахом в сотню километров, поползут имена. А внизу, в бухте, где стоит статуя Свободы, станет отражаться опрокинутая световая арка. Круг замкнется! Кольцо вечного лазерного огня… тысячи снова и снова повторяющихся имен…

И Анатолий Федорович произносит свою любимую фразу, в определенной степени, творческое кредо:
— На доллар строительства, на миллиард — окружающего ландшафта!..

…Воистину, прав был поэт: гений — парадоксов друг!.. После всех своих пневматических и лазерных фантазий «цыганский барон» заявил мне, что настоящей архитектурой будущего, зодчеством наступившего тысячелетия он считает… здания из необожженного кирпича. Как у древних египтян. Недаром прошлой весной Игнащенко бродил по руинам храмов в Луксоре…

Что ж, его право — быть непредсказуемым.

---

* Хасидизм — одно из направлений иудаизма (прим. ред.)
** О трипольской культуре см. «Вокруг света», № 11, 2001 г.

---

Фото1	Фото2	Фото3	Фото4	Фото5	Фото6