Налетевший вдруг ветер разыгрывает крутобокую волну, которая все сильнее и сильнее подбрасывает «дедово корыто».

Нет, не подумайте, — это не оскорбление; мы все, находящиеся на борту, любим самоделку, выстроенную руками Анатолия Даниловича Кириченко*, в просторечье — «деда Данилыча». Симбиоз спасательной шлюпки и «Петровского ботика» носит гордое имя «Юрий Гагарин».

Но вот когда дед рычит: «Поехали», тракторный дизель, переделанный в морской мотор, обычно глохнет.

Сейчас, в сумерках, это происходит совсем не вовремя, так как на нас надвигается громада торгового судна. Володя Ступницкий, сидя на руле, отворачивает, как может, но волна приводит нас вновь и вновь прямехонько под форштевень сухогруза.

Изо всех сил тянем гитовы, подбираем парусину. Надо быстро сбросить ход, или беды не миновать. Суда сближаются.

Данилыч вручает нам сигнальные ракеты, и Володя открывает огонь в сторону «неприятеля». Пошла зеленая, за ней красная... О счастье, гигант начал менять курс! Кажется, что до его борта можно достать рукой. Через какие-то мгновения нас начинает мотать в кильваторной струе; затем все стихает… Но нет.

Ветер снова усиливается.
Куда мы идем и зачем?... Огромен резной дубовый стол, за которым чинно восседает седовласый мужчина — протоиерей отец Александр, ректор Одесской духовной семинарии, в миру — Александр Николаевич Кравченко.

Я пришел к нему за благословением, так как маршрут нашей экспедиции пролегает по святым местам и есть ничтожный шанс попасть на гору Афон в Греции, во всемирно известный Пантелеймоновский монастырь.

Узнав о цели моего визита, отец Александр произносит: «Это будет сложно. Очень, очень сложно. Афон — это не просто святая земля; это монашеская республика, доступ посторонним туда закрыт.

Ночь отдана молитвенному деланию, и литургия завершается при солнечном свете. После службы — трапеза. Несколько часов отдыха, и каждый отправляется на послушание без напоминания и принуждения. А работы в монастырях много. Сам настоятель, обвязавшись простой веревкой, на высоте десятков метров красит соборные купола. И так изо дня в день, из года в год, из века в век.

Истово молятся монахи еженощно, истово трудятся днем. Теперь ты понимаешь, что мешать им большой грех. Но не отчаивайся. Я уверен, что вас будут рады видеть, ведь в последние годы немного людей посещает святые места»...

Позднее я узнал, что не только ради монашеского покоя закрыт Афон. Была еще и политическая подоплека. По законам Греции памятник, принадлежащий другому государству на ее территории, должен находиться под охраной этого государства. Иначе, какой бы святыней ни был памятник, Греция имеет право его аннексировать.

Обитель св. Пантелеймона принадлежит России, а у нее денег на поддержание монастыря нет... Так что, того и гляди, отберут святыню, а ведь она бесценна. В ней хранится более тысячи русских, славянских и греческих рукописей, большое количество грамот византийских императоров, сербских и русских монархов.

До наших дней собрание это мало исследовано и не описано. А коллекция старинных икон!.. Отец Александр глубоко задумывается. Я знаю, что он побывал на Афоне и хорошо знаком с настоятелем св. Пантелеймона. Освободившись от дум, ректор обещает дать мне письмо к настоятелю и в заключение добавляет: «Православный человек всегда связывал с Афоном самое сокровенное. А наша Одесса в особенности.

Сюда со всей России и Украины сходились тысячи паломников, ожидавших отправления кораблей к святым местам.** Здесь они жили и молились на Пантелеймоновском и других подворьях; отсюда отправлялись в долгий путь, сюда и возвращались. Идите с миром, и да помогут вам Господь и великомученик Пантелеймон!..».

Великомученик Пантелеймон родился в Никомедии (Малая Азия) и учился искусству врачевания у знаменитого целителя Ефросиана. Приняв крещение, стал исцелять больных именем Христа. Врачебная деятельность и успехи Пантелеймона вызвали зависть.

По доносу врач-христианин был схвачен и подвергнут страшным истязаниям. За отказ отречься от веры в 305 году по указу императора Максимилиана Пантелеймон был казнен; позднее, после торжества христианства, причислен к лику святых.

С его именем связана вера врачей-христиан в успех проводимого курса лечения. Верующие призывают Пантелеймона в момент освящения воды, в минуты, когда молятся за немощного или за потерявшего покой и сон.

Целителя Пантелеймона всегда почитали в Одессе. С середины XIX века и до времен революции святой считался патроном железнодорожной станции Одесса-Товарная, служащие которой собрали немалые деньги на покупку иконы и серебряной свечи.

Афонское Пантелеймоновское подворье, основанное в 1876 году рядом с железнодорожным вокзалом, стало самым удобным местом для того, чтобы встречать приезжающих паломников и провожать их в плавание к Святой Земле.

Уже через несколько лет слава о Пантелеймоновском подворье разнеслась по всей губернии, а затем и по всей России. Начал возрастать поток паломников. Иногда, после прибытия в Одессу, им приходилось ждать отправки морем по несколько месяцев...

Небольшого здания не хватало. С целью разместить всех были открыты еще два подворья, читай — гостиницы, Афонское Ильинское и Афонское Андреевское.

Своего пика паломничество русских в Афон, Константинополь (Стамбул), Иерусалим достигло в последней четверти XIX столетия. Благодаря пожертвованиям одесских граждан Пантелеймоновское подворье продолжало разрастаться.

Так, владелец крупнейшего в те времена на юге России канатного завода, Яков Александрович Новиков, подарил церковной гостинице свой участок земли со следующей дарственной надписью: «…для устройства церкви и служб, в которых начальствующим монастыря встретится надобность в видах доставления паломникам, путешествующим к Святым местам, приюта и душевного упокоения…»

В 1893 году, на средства Афонского Пантелеймоновского монастыря, в Одессе, опять-таки на землях подворья, был заложен большой храм. 9 мая 1893 года «Одесский вестник» сообщал: «Все сооружение строится таким образом, чтобы два нижние этажа по фасаду были заняты жилым помещением; церковь расположится над жильем, будет высока и в состоянии вместить в себе до 5000 богомольцев».

Жилое помещение новой церкви могло принимать до 600 постояльцев, но и эту помощь богомольцам хозяева подворья сочли недостаточной. Скоро они предприняли попытку выстроить собственный корабль для перевозки паломников. Эти благородные деяния были прерваны начавшейся Первой Мировой войной...

У читателя может возникнуть вопрос: на какие же средства кормились и путешествовали паломники? Богатые добирались в святые места за свой счет; бедным помогали верующие всем миром, собирая на дорогу и пропитание. Большие благотворительные суммы вносили известные российские меценаты и царствующий дом Романовых. Хождение за тридевять земель становилось для богомольца ярчайшим событием всей жизни.

Паломник из глубинки становился для своих односельчан источником знаний о мире. Он множество раз повторял рассказы обо всех перипетиях своего пути, о храмах, чудесах и молениях... Некоторым из богомольцев удавалось собрать средства на изготовление так называемого паспорта паломника.

Это был большой трехстворчатый деревянный складень, на котором монахи Афона или Иерусалима писали путь богомольца, вкрапляя в роспись сюжеты из христианской истории.

Известен один из таких паспортов, принадлежавший известному одесскому коллекционеру О. Губарю и выставлявшийся в музее личных коллекций А. В. Блещунова.

В небольших картинках, покрывающих деревянную поверхность, — и наивные аллегории, и сущая правда жизни... Такие паспорта хранились в семьях и, как самое святое, передавались из поколения в поколение. Сегодня в Афонском Пантелеймоновском подворье ведутся большие восстановительные работы.

Скоро этот комплекс гостиниц и храмов вновь во всем великолепии предстанет на привокзальной площади Одессы.

Судьба русских монастырей на самом Афоне, в том числе и св. Пантелеймона, сложилась более трагично. В монастырских гостиницах после Гражданской войны разместились не богомольцы, а более 20 тысяч солдат и офицеров армии Врангеля, эвакуировавшихся из Крыма.

Они привезли и оставили на хранение в обителях бесценные сокровища: иконы, книги, древние рукописи. Афон стал пересыльным пунктом для тысяч русских людей. Отсюда отправлялись они во Францию, в страны Латинской Америки и даже в Австралию...

Последней нитью, связывавшей многих из этих людей с Родиной, была память о Пантелеймоновском монастыре... Затем реальная связь обители св. Пантелеймона с Россией оборвалась. Оставшиеся русские монахи доживали здесь свой век, некоторые уходили в другие монастыри. Обитель захирела, число монахов сократилось до минимума.

Сильный пожар уничтожил здание гостиницы, разорил библиотеку. Многие книжные сокровища пропали. Русские скиты, насчитывавшие до революции тысячи монахов, пришли в совершенный упадок, когда вымерли или ушли из них последние насельники.

В конце концов, в Афонском Пантелеймоновском монастыре осталось 19 монахов. Греческие власти любыми средствами противились увеличению их числа и связи с Родиной. Здесь до сих пор нет электричества и других благ цивилизации. Мы хотели в подарок привезти небольшой бензогенератор, но отец Александр отговорил. Бензина в монастыре все равно нет, а за 40 километров, из Уранополиса, его возить никто не будет...

Итак, плавание к берегам Афона прошло успешно. Погода в Эгейском море начала портиться во время стоянки на острове Лемнос. Переход от Лемноса к Афону вообще чуть не стоил нам жизни. Именно там торговое судно отвернуло от яхты всего в нескольких десятках метров.

Ветер снова усиливается!
... Ночь прошла тревожно. «Гагарина», он же «дедово корыто», подбрасывало на волнах, как мячик. Серая мгла закрыла звезды. Луна, так привычно освещавшая путь в Средиземноморье, спряталась за тучи. Мы с трепетом ждали долгожданного рассвета, но он принес не очень приятные известия.

Оказывается, нас снесло, и мы находились всего лишь в нескольких милях от земли, но не от полуострова Айон-Орос, где находится гора Афон, а от соседнего с ним полуострова Ситонья. Как и Афон, Ситонья принадлежит трехпалому (третий «палец» носит имя Кассандра) выступу суши под названием Халкидики, на карте напоминающему мифическую лапу неизвестного существа.

Айон-Орос — это восточный перст, нас же стихия отбросила к центру Халкидики. Измученные штормом, который застиг нас на переходе от берегов острова Лемнос, мы заходим в бухту Куфо, причудливо врезавшуюся в скальный массив полуострова. Стоянка в укромной чудесной бухте идет всем на пользу. Улучшается погода.

До Афона не более 30 миль. Данилыч рычит: «Поехали!..» Как не странно, дизель откликается тихим урчанием, и по абсолютно спокойной воде, в полном безветрии мы начинаем приближаться к заветной цели.